Воды текут, берега остаются

— Вот уж не знал, что мои ученики ведут дела с волостным старшиной. Если бы не своими ушами от вас это услышал, не поверил бы. Что же за дела за такие у вас с волостным старшиной?

Ребята смущенно молчали.

— Секрет? Мне нельзя знать?

Васли посмотрел на друзей, как бы спрашивая у них: можно ли открыться учителю?

— Можно, — сказал Эчук.

Тогда Васли рассказал, как Эчук узнал про сборище у мельника, как они сегодня ночью выведали у Веденея о том, что Вениамину Федоровичу угрожает расправа.

— Веденей не врет, — закончил Васли, — и мы решили предупредить волостного старшину.

Вениамин Федорович слушал Васли не перебивая и думал с горечью: «Как темен народ! Ведь я же учу детей грамоте, ради этого променял губернский город на село, не жалею ни сил, ни времени — и вот благодарность за все то доброе, что я делаю…»

Когда Васли кончил свой рассказ, учитель сказал:

— Спасибо, друзья, но к волостному старшине вам идти незачем.

— Вениамин Федорович, вы же сами говорили о злобе картов!

— Да, говорил. Действительно, карты злы, жадны, но за меня, друзья, не беспокойтесь. — Он обнял Васли и Эчука за плечи. — С такими друзьями, как вы, никакие враги не страшны. Пойдемте-ка отсюда.

На углу Мельничной улицы ребята расстались с учителем. Вениамин Федорович направился домой, ребята пошли на пруд.

Волостному старшине все же стало известно, что карт Ороспай что-то замышляет против учителя: в деревне трудно что-либо скрыть. Поэтому, встретив на улице карта, волостной старшина сказал ему:

— Ты, Ороспай, слыхать, опять что-то задумал против учителя?

— Не пойму, о чем ты говоришь, господин старшина, — прикинулся, простачком карт.

— Сегодня вы идете против находящегося на государственной службе учителя, завтра — против меня… Так, что ли?

— Господин старшина, ни в чем мы не виноваты. Зачем так говоришь? Если мы некрещеные марийцы, значит, можно на нас всякую напраслину возводить?

— Вашей веры я не касаюсь. Но ежели что с учителем случится, знайте: вина на вас будет.

Ороспай поспешил к Канаю Изваю.

— Может, Чепаковы донесли? — строил догадки карт.

— Да нет, не может быть, — возразил Канай Извай. — Наверное, кто-нибудь подслушал наш разговор.

— Кто же?

Канай Извай почесал в затылке.

— Бог его знает.

Весь день Канай Извай нет-нет да подумает, каким образом стало известно волостному старшине об их замыслах?

«Постой-постой! — вдруг хлопнул он себя по лбу. — А где пропадал ночью Веденей? Уж не он ли разболтал?»

— Веденей, иди-ка сюда! — позвал он сына, который играл на улице.

Веденей прибежал.

— Что, отец?

— Кому говорил, что мы позавчера были у Чепаковых?

— Никому не говорил, — дрогнувшим голосом ответил мальчик.

— Врешь!

— Ей-богу, не говорил…

— Врешь и еще божишься, грешник! — Канай Извай стал расстегивать ремень.

— Не бей, не бей! — взмолился Веденей. — Они заставили меня! Я не хотел, они заставили!

Веденей надеялся, что признание избавит его от порки, но ошибся. Отец, узнав, что их с Ороспаем замысел стал известен благодаря Веденею, выпорол его так, что он два дня провалялся, охая, в постели.

После разговора с волостным старшиной карт Ороспай притих, теперь никто в селе не слышал от него ни одного плохого слова об учителе.

Глава IX В ПЕРВЫЙ ДЕНЬ УЧЕНЬЯ

Время шло, проходили дни за днями. Но ненависть Ороспая к учителю не проходила, наоборот, с каждым днем она разгоралась все больше. Конечно, стреноженной лошади сильнее хочется на свободу. Ороспай чувствовал себя стреноженным конем: злоба гложет сердце, а сделать ничего нельзя, как будто путами его опутали. И своего обещания, данного в священной роще перед всем народом, он не исполнил: не понес никакой кары осквернитель мольбища, да и неизвестно, кто этот осквернитель. В глубине души сам Ороспай не верит, что тут замешан русский учитель. Чувствует карт, что поколебалась у людей вера в марийского бога и уважение к нему, Ороспаю. На моление после окончания жатвы пришло совсем немного народу.

— Плохи наши дела, брат Извай, — говорил он Канаю Изваю. — Надо нам что-то придумать, чтобы вернуть прежнюю силу.

— Да, да, — вторит ему Канай Извай. — Что делать? Уходят наши годы. Тебе, брат Ороспай, почитай, уже семьдесят будет?

— Семьдесят. Но я сейчас не об этом говорю.

— О чем же?

— Надо сердца людей снова повернуть к нам. Чтобы люди, как прежде, уважали и боялись нас. Проклятый русский учитель! Из-за него все наши беды!

— Да, да, и ничего с ним не поделаешь, — вздыхает Канай Извай.

Ороспай задумался, потом радостно воскликнул:

— Есть способ избавиться от учителя!

— Волостной затаскает…

— Я придумал такой способ, что не мы, а само начальство его накажет и, глядишь, из села уберет.

— Я всегда говорю: умная у тебя голова, брат Ороспай. Что же ты надумал?

Старый карт склонился к приятелю и тихо заговорил:

— Вот что я надумал. Учитель отвечает за своих учеников, покуда они находятся в школе. И если с учеником что-нибудь случится, то учителя наверняка выгонят. Сделаем так: спрячем где-нибудь твоего Веденея, а скажем, что он ушел в школу и не вернулся. Тогда и потянут учителя к ответу!