Военные мемуары. Спасение, 1944–1946

Вскоре после капитуляции Рейха я посетил эту армию на полях бывших сражений, где она приветствовала меня, а я ее, наградив генерала Делаттра и его сподвижников орденами и проинструктировав их в связи с наступившими новыми временами. 19–20 мая в разрушенном до основания, но как никогда многолюдном Штутгарте, затем у подножия Альберга, и, наконец, под стенами Констанца «начальник Рейна и Дуная» устроил в мою честь грандиозные военные парады. Среди французов, проходивших победным маршем перед де Голлем, несомненно находились люди, придерживающиеся разных взглядов. Но сегодня разногласия отошли в сторону. Сегодня они были объединены уверенностью в том, что их долг состоял в борьбе против захватчика и что именно они своей борьбой открыли Франции путь в будущее.

Во время моей инспекционной поездки я с особым волнением посетил 2-ю танковую дивизию. По равнинной местности под Аугсбургом проследовала в полном составе, не сбавляя скорости и соблюдая боевой порядок, прославленная дивизия. Глядя на это прекрасное зрелище, я с гордостью думал о том, что, благодаря таким частям, эта война и мой спор с военными авторитетами завершились триумфом. В то же время меня не покидала горестная мысль о том, что разве не от нас самих зависело иметь к началу войны шесть, даже семь подобных дивизий с подготовленным командным составом. Если бы мы располагали такой мощью, французское оружие было бы способно изменить лицо мира.

Что касается Германии, то она находилась в жалком состоянии. Когда я проезжал мимо груд развалин, ранее возвышавшихся прекрасными зданиями городов, через деревни с потрясенными жителями и разбежавшимися бургомистрами, встречаясь с населением, среди которого практически отсутствовали взрослые мужчины, мое сердце европейца сжималось от боли. Но я ощущал также, что подобный катаклизм не может не изменить коренным образом психологию немцев.

С агрессивным Рейхом, трижды на протяжении жизни одного поколения пытавшимся подчинить себе мир, покончено. На долгие годы главными заботами немецкой нации и ее политиков будут восстановление разрушенного хозяйства и обеспечение достойного уровня жизни населения. Я, к тому же, нисколько не сомневался, что Германия останется разделенной на две половины и СССР никогда не откажется от той части немецкой земли, откуда как раз и начиналось движение на Восток ради завоевания «жизненного пространства». Находясь среди руин, горя и унижения, которые в свою очередь пришли на землю Германии, я чувствовал, как во мне постепенно отмирали недоверие и нетерпимость по отношению к соседу. Мне даже казалось, что я различаю признаки возможного согласия, о котором раньше не приходилось и думать. Такое же настроение мне виделось на лицах наших солдат. Чувство мести, которое владело ими, исчезало по мере того, как они продвигались по разоренной дотла земле. Его заменяло чувство сострадания перед лицом горя и несчастий поверженного противника.

Однако, поскольку Германия было побеждена, а союзники никак не могли решить ее судьбу, каждому из них пришлось задуматься об административном управлении своими зонами оккупации. К этому выводу пришли, собравшись на встречу в Берлине и получив соответствующие инструкции от своих правительств, и четыре главнокомандующих — Эйзенхауэр, Жуков, Монтгомери и Делаттр, на которых навалилась масса неотложных дел. На своем совещании они договорились о создании «Союзной контрольной комиссии» для решения вопросов, касающихся всей Германии. К концу июля наши войска вошли в Саарбрюккен, Трир, Кобленц, Майнц, Нойштадт и их предместья, потеснив американцев и отдав им взамен Штутгарт. На правом берегу Рейна мы остались в районах Фрейбурга, Констанца и Тюбингена.

Свой пост главнокомандующего покинул — с большим сожалением — генерал Делаттр. Он занял самую высшую в армии должность начальника Генерального штаба, а на его место был назначен генерал Кёниг. Под началом последнего был сформирован французский административно-контрольный орган в Германии. Заместителем главнокомандующего стал Эмиль Лаффон[103], другие военачальники возглавили различные участки французской оккупационной зоны: Гранваль[104] — в Сааре, Бийотт — в Рейнской области и в Гессене-Нассау, Блуэ[105] — в Пфальце, Видмер — в Вюртемберге, Шварц — в земле Баден. Им предстояло подобрать губернаторов и чиновников высшего ранга из числа достойных и компетентных немецких граждан.

Еще до открытия Лондонской конференции министров иностранных дел, которым было поручено разработать основы будущих договоров, я отбыл в Вашингтон. В течение трех месяцев я получал приглашения от Гарри Трумэна. Возможно, новый президент желал сгладить неприятный эффект, произведенный моим отказом на приглашение Рузвельта встретиться с ним на следующий день после Ялтинской конференции. Но, думаю, скорее Трумэн хотел из первых уст услышать о намерениях Франции в этот трудный период первых попыток установления прочного мира.