Военные приключения комендора-подводника старшины Дерябина

Отодвинули дверь, выставили рамку окна. Холод ввалился туманом. В свете луны были видны мчащиеся к вагону всадники. Сверкали глаза и оскал зубов. От коней валил пар. Раздался резкий свист и сразу несколько преследователей кинули гранаты: под колёса, на крыши вагонов, на автосцепки. От грохота окончательно вскочили все. «Стрелять метко! Беречь патроны!» – Это уже крикнул пулемётчик, дав первую очередь через окно по ближайшим конникам. Стрельнул и Степан. У него и было-то всего пять патронов. Поравнявшись с дверью хунхуз хлестнул плёткой по щели. Кнут обернулся вокруг засова и стал как бы абордажем: рукоять-то опоясана у запястья… Бандит кошкой было вскочил в вагон. Но из темноты в него упёрся штык трёхлинейки Степана. «Пусти, бля, убью!» – Рванулся было вовнутрь всадник. Степан сделал шаг назад, как на учениях и всадил штык в овчину полушубка. На штыке же втащил труп вовнутрь. Но целая лавина конников на скаку распахнули дверь настежь. «Шалишь, не впервой!» – Мелькнуло в голове Дерябина. Луна осветила вагон. Бандиты скопились в проходе, мешая друг другу. Мороз обжигал парню руки, но он быстро выхватил маузер из кобуры убитого и почти всю обойму всадил в беснующихся у засова бандитов. Мигом выхватил из ножен убитого шашку, снял папаху и полушубок, ленту патронов сунул за пазуху. «Оружие хватайте! Перебьют ведь!» И кинул кому-то внутрь свою винтовку. Из сапога бандита достал кинжал. Почти тут же полосонул шашкой по рукам очередного хунхуза. От грохота взрывов не все поняли, что их вагон и все задние сбавляют ход… «Неужели сцепку вагона взорвали, суки!?» – Догадался не только Степан, но и все в проснувшиеся. В темноте искали кто что: шинели, винтовки, шапки…

Тем временем конники неслись неисчислимо к останавливающимся вагонам. Дверь уже была распахнута во всю ширь. «Всем прочь от двери!! Ложись!!»Благим матом заорал пулемётчик и дал очередь по прущейся в вагон ораве бандитов. Ранил кого-то из своих. Но это был верный приём бывалого бойца-пограничника. Промедли он на секунду – было бы не то что поздно, а и бесполезно. На счету хунхузов это был далеко не первый абордаж вагонов с призывниками. До Харбина доезжали разве что половина пассажиров: их забирали в рабы или для выкупа. Остальных попросту резали, забирая еду и оружие, деньги.

Видя безуспешность взятия третьего от хвоста вагона, бандиты ринулись к двум последним. В среднем вскоре перестал строчить пулемёт: пожалел, видно пограничник своих двух-трёх, вот и полегли все! Вскоре вагоны, скрипнув последний раз о промёрзшие рельсы чугунными парами, остановились. Парни успели разоружить с десяток втащенных убитых уже в вагоне. Немало нападавших лежало прямо у колёс. Некоторые орали и даже стреляли бог весть куда. Их тут же добивали. Захлёбывался в собственной крови и один из наших. Кто-то надрывно блевал от вида крови и срыва нервов, впервые увидев смерть. Человек десять затихли навеки. Было хотели помочь раненым, но опять навалились разбойники. Только теперь наши работали более слаженно: очередь из пулемёта, а затем штыками и шашками. Но нападающих было слишком много, да и пьяные, они лезли прямо на рожон. Наши «максимы» были переделаны под патроны трёхлинейки Мосина, но и они явно кончались. Как видно, гранаты у нападавших тоже иссякли, иначе уже разнесли бы наш «укрепвагончик» и без того светившийся бесчисленными дырами. В предпоследнем, среднем вагоне молчали все: «Убиты или безоружные». Оставшиеся в живых хунхузы совещались в сторонке под тенью елей. На таком расстоянии прицельно стрелять, хотя и в лунную ночь – бесполезно. Сберегая патроны, замолкли. Кто похрабрее, вылазили наружу и собирали из-под вагона оставшееся у убитых оружие.