Военные приключения комендора-подводника старшины Дерябина

Озлобленные грабители слишком много потеряли, чтобы подарить сопротивлявшимся жизнь. Это все подспудно понимали. Жилы стыли от почти реального осязания быть разрубленным шашкой или зарезанным ножом. В сознании ещё свежи кровь и хруст костей боя. Все хотели жить, впрочем, как и те, кому это заказано навеки. А они лежали рядом. Тела их закоченели. А ещё вчера они пели про КВЖД…Мы догадывались, что хунхузы послали за подмогой и боеприпасами. Жить оставалось часа два-три. Светало. В щель двери вагона вполз киргиз-призывник Разибай: «Эй, гдэ тымно, давай таскай патрона, граната! Второй Максима карапчил (утащил) мало недопёр. Памагай маленько, друга! И мой курсак (живот) сапсем прапал. Дай пожрать! Помирай скучно!» Тут парень вывалил гору патронов, добытых из второго, предпоследнего вагона. Там вырезали почти всех и сразу. Вот патроны и остались. Да и у вагона с десяток трупов валялось. Сделали ещё вылазку, собрали всё, что смогли. Тяжелее всего было снимать полушубки с окаменевших покойников. Волки рвали тела погибших, орудуя почти вплотную с нашими бойцами. Было страшно видеть, как они грызли в клочья ещё вчера живых наших товарищей. Как могли, приоделись в трофейные кожухи потеплее, разделили патроны, оружие. Надежда одна: на другой состав с охраной. Встречного почему-то не было. Так что из всего вагона за нами уцелел лишь Коля Ведмеденко. Его выбросило из вагона взрывом гранаты. А уже под вагоном переоделся в полушубок хунхуза и переполз в задний вагон. Там тоже ещё оборонялись.

Но бандиты, как видно, разогретые спиртным, решили сами добить солдат и призывников. Со свистом и дикими криками они вылетели из-под заиндевевших елей. Не ожидали всадники, что по ним ударят сразу три пулемёта, едва они окажутся у цели. Но спохватились хунхузы поздно. Задние напирали на было повернувших авангардных и уже всем скопом были политы свинцовым дождём. До полусотни всадников ускакали, как видно – насовсем. Оставшиеся безлошадные хунхузы заметались по снегу. Замолкли пулемёты и слышались лишь отдельные прицельные винтовочные выстрелы.

Офицер пограничник из замыкающего вагона с криком: «За мной, в атаку!» – вывел всех способных воевать для уничтожения врагов. Степан бежал рядом с Колькой. В руке была шашка, в другой – маузер. Кинжал сунул за голенище – так надёжней. Сошлись молча: кололи штыками, стреляли, рубили шашками. Озверевшие бандиты спьяну сами лезли под пули и на штыки. Последнее, что запомнил Стёпка – это перекошенное усатое лицо белогвардейского есаула. Парень заученно, с оттяжкой опустил шашку прямиком под кадык. Он даже услышал хруст перерубаемого хряща…И всё. В его голову угодила пуля из маузера беляка. Но, как часто тогда бывало, калибр пули был явно винтовочный и выстрел оказался слабым. Его хватило, чтобы пробить папаху и набить здоровенную шишку чуть выше виска. А всего в живых осталось ровно треть призывников и половина гвардейцев-пограничников. Их, почти пустые вагоны взял толкачом подоспевший паровоз. А уж от Харбина до Владивостока ехали с шиком в пассажирском вагоне с отоплением и проводником. Всех поили как господ чаем с сахаром и в подстаканниках. На границе китайский служащий преподнёс каждому призывнику по веточке багульника и стопке китайской водки, настоянной на женьшене. Из почти сотни ребят живыми во Владивосток прибыли менее полусотни. Остальные были варварски растерзаны не без участия «любезных» чиновников. Здесь же они проявляли чудовищное лицемерие на грани издевательства. Правда водку выпили в знак помин душ наших погибших товарищей. Пусть земля Манчжурии будет вам пухом! В 1935 году советские поезда по КВЖД уже не ездили официально. В Приморье бушевала ранняя весна.

Глава 13 Одели по робе