Военный дневник. Год второй

Еще раз хочется подчеркнуть, что Ефремов не углублялся в геополитику и философию истории. Александр разбил персов, и это хорошо, пусть и в «в целом». Почему? Ну, если Таис сожгла дворец в Персеполе, значит, это кому-нибудь нужно? Варварство? Так вроде месть, за погубленные греческие храмы!

Не это было интересно Ефремову. А что?

Женщина, понятно. Не друг (человека), товарищ и даже в некотором роде брат (ну, сестра, ладно), а Предвечное, не побоимся этого слова, начало, Великая Мать (и даже перемать!). Женщина, о-о-о-о-о! А-а-а-а-а!

Цензура растерялась. Физиология, подробные описания … гм-м-м… Ну, очень подробные. Нет, вовсе не секса, а… Ну, в общем, справочник фельдшера. Помню первое впечатление при прочтении (класс седьмой, как я понимаю). Зачем? Зачем так подробно и, прямо скажем, глубоко? И так же все понятно? Лучше бы про Александра побольше!

Кстати, сразу и навсегда. Никакого феминизма в здоровом смысле термина. Никаких прав, никакой защиты, никакой охраны труда, детства и материнства. Только «тело» — и слюни над «телом». Прямо-таки классика. Какая? Есенин, понятно.

Как прыщавой курсистке
Длинноволосый урод
Говорит о мирах,
Половой истекая истомою.

Ну, Иван Антонович! Ну зачем так?

А тут еще и ев… Ой, может, не надо?

* * *

Весь день — воздушная война. Наши бьют, в том числе по Мариуполю, свинорылые — по Одессе.

А еще у нас — северное сияние.

Что по этому поводу считает народ? Очень разно считает, мне такое понравилось: тот, кому хоть раз в жизни довелось видеть, как растворяется небо, то есть северное сияние — будет долго жить, но такой человек никогда не достигнет даже среднего материального достатка.

6 НОЯБРЯ (621 ДЕНЬ)

В Одессе попали в жилой дом, пострадал художественный музей. У нас бои, и на юге бои.

Растет ненависть к журналистам. Это действительно стервятники.

Обещают дождь. За окном плещется серость.

* * *

— Ты должен писать, ты должен!..

— Никому не должен. Пшел вон!

* * *

Дождь, серая пелена, сквозь пелену — еще одна мокрая собака. Машина тихо выбирается на тротуар — идет охота за людьми.

И это было.

Достаю зонтик, дождь прекращается. Гарри Поттер — жалкий сопляк.

В магазине, у кассы, толстый мужик с тележкой продуктов, пуда полтора, не меньше, с верхом. Так и представляется — приходит домой, садится за стол и жрет. Давится, но жрет, чавкает, икает…

Социопатия. А что, нельзя?

* * *

Из материалов по Гражданской войне. Сибирь.

Партизаны из соединения Громова в одном селе отбирали коней, и в одном дворе у хозяина были орловские рысаки. Какой-то командир решил забрать себе самого красивого рысака, но хозяин его предупредил, что рысаки под седло не выучены, только под коляску, и рысак этот может убить. На что командир сказал, что он крутой и с любым конем справится. Залез на рысака, тот подбросил его и убил копытами.

Давно дело было, но… Все-таки приятно!

* * *

Братья по оружию. Рисунок из датской газеты.

* * *

К закату тучи ушли, выглянуло солнце, но все равно очень сыро, словно в бассейне плывешь.

* * *

Многие мои знакомые заказывают не просто кофе, а нечто невероятное (…и пятнадцать капель керосина, пожалуйста!). Зачем? Я пью эспрессо — и счастлив.

* * *

Важным (для меня!) моментом в «Таис» является эпизод с Аристотелем. Я невеликий поклонник Стагирита как личности, но зачем такая карикатура? Ничего такого в источниках нет, к чему изображать его уродом? Или он женщин не любил? Да нет, это у Платона имелись некие взгляды, а в данном случае все обычно.

Мне крайне не понравилось. Все-таки Аристотель — фигура крупнейшая, и его вклад в науку уж точно побольше, чем у самого Ефремова. Зачем плеваться? Или постановление ЦК соответствующее вышло?

Кстати, Аристотель чуть ли не единственный философ античности, теоретически допускавший отмену рабства.

* * *

Большой Брат не дремлет. Открываю сайт аудиокниг — и мне тут же предлагают «Лезвие бритвы».

* * *

Дяченки могли писать только сказки, ибо совершенно не желали и не умели работать с материалом. И не считали нужным вообще. Реальные факты, элементарная логика — нет, не нужно.

В «Шраме» есть душещипательная сцена. Злобный бретер провоцирует на поединок молодого студента и легко убивает, ибо тот чуть ли не впервые берет в руки шпагу. А ведь это позднее Средневековье и определенно Европа.

Студент. Не брал шпаги. Не умел фехтовать. Бурш! Не умел! Угу.

Естественно, Дяченкам об этом сказали. Ответ был прост: неважно, главное, чтобы любовь.

Так и писали. Я бросил их читать достаточно рано. Неинтересно стало.

Зато чуть ли не первое в нашей фантастике описание (и воспевание!) скотоложества («Ритуал»).

Любовь!

* * *