Читаем Военный дневник. Год второй полностью

Военный дневник. Год второй

В конце 1929 года Маяковский бешеными темпами готовил свою выставку, ругая коллег, что те ему не помогают. А чего ругаться? Из ЛЕФа Маяковский вышел сам еще в сентябре 1928 года, никого не предупредив, со всеми рассорился. В его РЕФ никто и не пошел. Но выставка — ладно, его дело. Но в декабре 1929 года весь савецкий народ готовился отмечать что? Чье 50-летие?

Вот именно!

За реакцией пишущей публики следили очень внимательно. Точнее, следил. ОН. Скажем, Демьян написал небольшой очерк. И ему мгновенно намекнули. Придворов тут же написал еще один, в следующий номер. Нет, не помогло. Где поэма? Где ода? Демьяну уже готовили отставку.

А Маяковский? Даже не вспомнил. А если и вспомнил, решил не вмешиваться, вероятно, из все той же осторожности. А вдруг снова переиграют? Может, и друзья-чекисты чего посоветовали. Зря это он, ох зря!

«Во весь голос» должен быть совсем о другом. Совершенно! Не то кропал, не то!

Тем не менее кто-то на самом-самом верху следил за процессом. В январе 1930 года Сталин слушал Маяковского на концерте памяти Ленина. Был в полном восторге. И… И выяснилось, что поздно. Процесс запущен, и Сталин не мог уже помочь. Разве что непосредственно, позвонив по телефону.

Но звонить Сталин не стал.

2 НОЯБРЯ (617 ДЕНЬ)

Ноябрь поманил солнцем, и снова тучи на все небо. Еще одна иллюзия.

Брать ли зонтик?

* * *

Да, ночью был дождь, во дворе мокро, однако на проспекте ветер все высушил.

Социопатия — наше все. В магазин обычно хожу одним и тем же маршрутом через два перехода со светофорами. Дорога не слишком приятная. Сегодня возвращался иначе, нырнув в подземный переход. В спину ударил вой десятков клаксонов — авто почуяли, что теряют добычу. Когда выбрался на поверхность, весь проспект был в огнях фар, машины буйствовали, лезли на тротуар. Как я посмел! Как решился нарушить их право — исконное право убивать пешеходов? И всю дорогу назад авто то и дело пытались выскочить на тротуар, чтобы меня достать.

Померещилось? Ну, будем считать, померещилось.

* * *

— Не хочу работать! Не хочу работать! Не хочу работать!

— Над чем?

— А ни над чем! Вообще!

* * *

Современная фантастика? Свинорылых брать не будем, но вот американцы:

«Дочь Туат Де Данан. Она принадлежит свету и мечу, лесам и болотам, равнинам и холмам, городам и деревням. Она — все, кто был до нее, и все, кто придет позже. Она — Избранная».

А они — идиоты.

* * *

В Харькове театральные представления тоже собираются проводить под землей. Собственно, почему бы и нет? Новое время — новые традиции.

* * *

Это неправда, что ноутбуки не летают!

* * *

Вечер. Снова прошел дождь, мокро и сыро, однако небо чистое, только у горизонта огромная тяжелая туча.

Иду в кофейню, напевая нечто, слышанное в глубоком детстве:

Шагай вперед, мой караван!Один ишак, другой баран.

* * *

Надо ли еще писать о Маяковском? Да, я его не люблю. Но, может, не в нем дело, а в Дмитрии Быкове, написавшем книгу по предмету? Пожалуй, высказался, разве что еще несколько замечаний по финалу истории.

Очень внешне продуктивная версия о деле Силлова как причине тайного преследования Маяковского со стороны власти в целом корректна и вероятна, но все-таки остаются сомнения. Реальных фактов «преследования» нет, кроме, пожалуй, двух.

Последние два месяца жизни поэта (именно с ареста Силлова) его стихи перестали печатать.

Глупая история с портретом, изъятым из уже отпечатанного журнала.

В принципе, да. Начальство точно не знало, но почувствовало и начало нервничать. К этому можно добавить и рассказы о поведении самого Маяковского, явно опасавшегося репрессий. Но все-таки нет ни одного прямого доказательства. И дело не завели, и даже доносов в архиве не обнаружили.

А вот парижскую линию смело выводим за скобки. Маяковский не подавал заявление на выезд, да и не мог. Осенью 1929 года после дела (побега) Беседовского во Францию не пускали советских граждан. Так что всем было не до Маяковского.

Но даже если бы и поехал. Что дальше? В предыдущую поездку ничего не сделал, дома ждет Полонская… В общем, ничего принципиально бы не изменилось. Маяковский был трусом и просто боялся связываться всерьез с эмигранткой. А вдруг начальство не одобрит? Это не Есенин с его Изадорой.

* * *

Иногда начинаешь ненавидеть советских фантастов прошлого века, обещавших нам всякие «полдни» с кибердворниками и Нуль-Т. Их бы под руССкие бомбы! Не только АБС, многие обещали.

Западные авторы, описывающие всякие ужасы в Грядущем, были, по крайней мере, честнее.

* * *

Чего-то взрывается? Раз… Два… Три…

Пишут, что летят БПЛА. Угу, перелетные птицы. Гагарин, Хрущев, Микоян…

* * *

Последний роман Ефремова — «Таис Афинская». Что можно о нем сказать? Многое, многое. Впервые прочитал его еще в журнале и был шокирован. Тогда я уже успел прочесть «Великую дугу» и невольно сравнил…

Что не так? А все не так.