Читаем Военный госпиталь. Записки первого нейрохирурга полностью

В эти же годы Гунтером (Hunter) поднимается вопрос о первичном шве при ранениях черепа, а во время войн Наполеона Ларрей во время похода в Египет и Сирию применял первичное закрытие ран груди. В начале того же XIX столетия Монье предлагает после трепанации зашивать наглухо кожные покровы черепа. В 40-х годах Вальтеру удалось получить вживление кусков кости черепа, освобожденных при трепанации, а в середине XIX столетия Диффенбах издает оперативную хирургию, в которой имеются главы, где излагается учение о первичном закрытии ран грудин черепа без достаточно яркого описания вопроса о первичной предварительной эксцизии. Ей уделялось зато много внимания в 60-х годах прошлого столетия германскими хирургами Барделебеном и Симоном (S. Simon), которые определенно требуют иссечения краев раны. В частности, Симон предлагал сделать циркумцизию входного и выходного пулевых отверстий, а пулевой канал, особенно при его поверхностном расположении, сдавить так, чтобы стенки его пришли в соприкосновение. При ранах без пулевого канала дело ограничивалось эксцизией краев.

В начале 70-х годов в Америке, во время войны между Северными и Южными штатами, Говард сформулировал учение о первичной эксцизии и первичном шве при ранах груди, живота, называя это treatment by hermetically sealing (лечение посредством герметического закрытия). Положения Говарда признавал и д-р Шизголм (J. J. Chisholm), который расширил показания, считая полезным производить эксцизию и первичный шов и при других видах ранения.

Все перечисленные авторы не задавались вопросами этиологии нагноительных процессов ран. Вся приведенная литература — это литература авторов и прозелитов. В основе их поведения была концепция о влиянии воздуха на рану.

Против предположенного «влияния воздуха» восстал Буров (Burow), доказывая в ряде работ (1859–1870), что открытое лечение ран дает лучшие результаты, чем при лечении первичным швом. Это бала не первая брешь в учении о первичной circumcisio и первичном шве.

Как было уже сказано, вопрос о первичном шве всегда был дискуссионным, и это понятно при отсутствии асептики и антисептики, при отсутствии представлений об этиологии и патогенезе. Легко себе представить, сколько было неудач, сколько было осложнений, и сколько было по этому поводу горьких разочарований и сдачи позиций. Так, например, Симон во второй половине своей деятельности отказался от первичного шва. Барделебен очень недоверчиво относился к предложению того же Симона посредством компрессирования сдавливать до уничтожения просвета пулевой канал. Но этот метод дал, что мог, и начал избивать сам себя, вступив в ту фазу, которая является опасной для истины. Эта фаза напоминает неустойчивое качание коромысла весов: появляется положительное сообщение, оно склоняется в одну сторону, появляется отрицательное сообщение — на другую. Адекватность мышления и действительности попадает в рискованное положение, в эти моменты нужно искать другие методы, чтобы добиться изучения закономерности, более совершенно приближающей исследователя к достоверности.

К этому периоду появляется такой метод, вытекающий из учения Земмельвейса (Semmelweiss), Листера, Пастера, Коха. Имена и их учение настолько хорошо известны, что позволительно не входить в изложение их. Может быть, необходимо сделать только исключение для Земмельвейса, имя которого менее популярно среди некоторых кругов врачебной общественности. Он установил контактную инфекцию как причину пуэрперального сепсиса: через исследующий палец акушера заносятся «zersetzte tierische Substanzen» (гнилостные живые субстанции). Идея Земмельвейса не получила признания среди его соспециалистов, навлекла на него ряд неприятностей, а у него не было смелости мысли раскрыть свою идею до полного объема и включить в орбиту своего внимания и хирургические инфекционные заболевания — пиемию, сепсис, флегмону, рожи. Но у него были ясные представления об этом на основании знакомства его с трупным заражением и заразными свойствами гноя — там и тут он видел zersetzte tierische Substanzen.

Как это ни странно, но новые идеи, новые методы бактериологических исследований не отразились практически на популяризации учения о первичной эксцизии и первичном шве. Факты вызывают изумление и родят недоуменные вопросы!

Учение Листера, обнародованное в ряде работ, начиная с 1867 по 1881 г., было отчасти основано и на опытных данных Пастера, и на основании наблюдения над дезодорирующим действием карболовой кислоты канализационных вод города Карлийля (Carlyle).

Впервые метод дезинфекции ран был применен над случаями осложненных переломов в марте 1865 г. Затем начался ряд наблюдений над больными с различными видами повреждений; положительные выводы из своих наблюдений Листер опубликовал в 1867 г. Но его первые сообщения не произвели на его соотечественников впечатления.

Перейти на страницу:

Все книги серии Врачебные истории

Побеждая смерть. Записки первого военного врача
Побеждая смерть. Записки первого военного врача

«Когда же наконец придет время, что не нужно будет плакать о том, что день сделан не из 40 часов? …тружусь как последний поденщик» – сокрушался Сергей Петрович Боткин. Сегодня можно с уверенностью сказать, что труды его не пропали даром. Будучи участником Крымской войны, он первым предложил систему организации помощи раненым солдатам и стал основоположником русской военной хирургии. Именно он описал болезнь Боткина и создал русское эпидемиологическое общество для борьбы с инфекционными заболеваниями и эпидемиями чумы, холеры и оспы. Сергей Петрович открыл первые в России женские лечебные курсы, впервые применил термометр для определения температуры человека и разработал систему гигиены для врачей. В этой книге Сергей Петрович рассказывает о самых сложных и интересных случаях, с которыми ему довелось столкнуться во время врачебной практики, а также повествует о том, как нужно беседовать с больным, на что следует в первую очередь обращать внимание, как строить систему лечения пациента.

Сергей Петрович Боткин

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное