Читаем Военный госпиталь. Записки первого нейрохирурга полностью

Далее, послеоперационный период предполагает стационирование на 8–10–12–15 дней. Но только как исключение возможно эвакуировать некоторых раненых в более ранние сроки, предоставив наблюдение за течением раны и швов следующим этапам. Во время Первой мировой войны такое положение бывало. При вынужденных так называемых административных эвакуациях переезд более или менее безопасен при поверхностных ранениях, но он совершенно недопустим при серьезных ранениях. Так, нужно сказать, что мозговые раненые, будучи оперированы, переносят несвоевременный транспорт гораздо хуже, чем неоперированные, и для этой группы раненых выгоднее попасть с опозданием на несколько часов на такой пункт, где они смогут провести 15–20 дней. То же приходится утверждать и относительно раненых в живот. Об этих ранениях вообще не было речи при обсуждении метода первичного шва, так как взгляд хирургов на этот вид ранений прочно установился.

Если принять во внимание все эти условия, то мы получим ответ на вопрос о том, где надо производить такую манипуляцию; ее нужно производить при первой возможности на ДПМ и в ДГ. На ДПМ для этого могут быть выдвинуты группы усиления и хирургические бригады. Но можно ли держать оперированных больных указанные сроки на ДПМ? Ответственность за положительный ответ возьмут на себя очень немногие. Хотя во время войны 1914–1918 гг. и были попытки в этом направлении, но лишь при особо благоприятном положении на фронте.

Во всяком случае, держать на ДПМ больных после первичной эксцизии с первичным, первично отложенным и вторичным швом возможно только при очень устойчивом фронте или при длительной позиционной войне. По данным Шикеле, первичное иссечение ран на дивизионных перевязочных пунктах было произведено 5 % всех раненых. Если здесь речь идет о туалете, ревизии ран, то эта цифра невелика, но если речь идет о первичной эксцизии как подготовительной операции для первичного или вторичного шва с возможностью провести послеоперационный период, который можно с точки зрения хирургической назвать обсервационным, то для позиционной войны она мала. Во всяком случае, при маневренной войне на ДПМ нельзя проводить эксцизии с первичным, первично отложенным или вторичным швом. Это может быть проведено только при исключительно выгодной фронтовой обстановке.

Следовательно, приходится думать о ДГ и зоне госпиталей; но здесь особенно важным становится вопрос о сроках доставки раненых. Доставка должна быть организована так, чтобы можно было проводить обработку ран с первичной превентивной эксцизией. Если же здесь не будет организована быстрая доставка, тогда при возможности оставлять раненых в указанных пунктах придется думать о вторичном шве, проводя раненых по методу Карреля-Дакена. Если же этого провести нельзя (на это потребуется самое меньшее 23 дня: 15 дней на дезинфекцию и 8 дней до снятия швов), то придется ограничиваться или первичной эксцизией, или туалетом раны. После первичной эксцизии наложить вторичный шов будет трудно, ибо эвакуированному раненому только тогда может быть наложен на последующих этапах вторичный шов, если все время проводилась систематическая дезинфекция, и если раненых сопровождал врач, принимавший участие в первичной операции, или же если этапы методически тесно увязаны между собой. Однако при большом количестве раненых это почти невыполнимо.

Какой же вывод на основании этого должны мы сделать относительно первичной обработки? Наиболее вероятный вывод таков: выбор метода будет зависеть от времени доставки больного на операционный стол. Мы должны считать указанные расширенные сроки, приведенные выше в виде сводной таблицы, слишком оптимистическими с точки массовой хирургии. Подтверждением этого являются и послевоенные наблюдения, доходящие у некоторых авторов до 3–4 тысяч (Леметр и др.). При обработке по методу первичной эксцизии с первичным швом получаются наиболее надежные результаты в период до 6–8 часов; 6–8–12-часовые эксцизии заканчиваются или швом с дренажем, или неполным швом; в период от 12 до 24 часов допустима эксцизия с немногими фиксирующими швами или без них. Через 24 часа даже первичная эксцизия без шва является вмешательством, не лишенным опасности, на что указывалось еще во время Первой мировой войны.

Следовательно, при организации широкой активной хирургической работы чаще всего будет применяться эксцизия, и в определенном числе случаев — вторичный шов; первичный шов и первичный отсроченный шов будут возможны при исключительно благоприятной обстановке на фронте или при эвакуации исключительно средствами авто- и аэросвязи. Обстановка линии Верден — Париж с ее мощным автотранспортом показала пример исключительной работоспособности эвакуационного аппарата.

Перейти на страницу:

Все книги серии Врачебные истории

Побеждая смерть. Записки первого военного врача
Побеждая смерть. Записки первого военного врача

«Когда же наконец придет время, что не нужно будет плакать о том, что день сделан не из 40 часов? …тружусь как последний поденщик» – сокрушался Сергей Петрович Боткин. Сегодня можно с уверенностью сказать, что труды его не пропали даром. Будучи участником Крымской войны, он первым предложил систему организации помощи раненым солдатам и стал основоположником русской военной хирургии. Именно он описал болезнь Боткина и создал русское эпидемиологическое общество для борьбы с инфекционными заболеваниями и эпидемиями чумы, холеры и оспы. Сергей Петрович открыл первые в России женские лечебные курсы, впервые применил термометр для определения температуры человека и разработал систему гигиены для врачей. В этой книге Сергей Петрович рассказывает о самых сложных и интересных случаях, с которыми ему довелось столкнуться во время врачебной практики, а также повествует о том, как нужно беседовать с больным, на что следует в первую очередь обращать внимание, как строить систему лечения пациента.

Сергей Петрович Боткин

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное