Военный советникъ

Взглянув на стрелки больших напольных часов, украшающих личный кабинет императора Всероссийского, царя Польского, великого князя Финляндского и прочая, и прочая и прочая – государь Николай Александрович отложил очередную скучную бумажку и потер переносицу. Всего несколько лет прошло со смерти любимого папa, и теперь он как никто другой понимает отцовские слова о том, что самодержавное правление – суть царская каторга. Все от императора постоянно что-то хотят, окружение следит за каждым шагом и словом, а милые родственники погрязли в вечных своих дрязгах и интригах. Генералитет и новый военный министр Куропаткин настойчиво просят увеличить ассигнование на армию, чтобы поелику возможно ускорить ее перевооружение. Глава Морского ведомства великий князь Сандро и заслуженные адмиралы буквально осаждают его, выпрашивая дополнительные суммы на строительство и покупку новых крейсеров и броненосцев. Каждый из министров Кабинета с превеликим усердием тянет бюджетное одеяло на себя – и все дружно жалуются на Витте, который старательно урезает финансирование военных и гражданских программ. Впрочем, Сергея Юльевича тоже можно понять. Казна и в самом деле не бездонная, и несмотря на его поистине блестящую работу по наполнению доходной части бюджета, денег… М-да-с, их, похоже, никогда не будет в достаточном количестве. Еще раз взглянув на стрелки часов, показывающих два пополудни, мужчина в мундире полковника лейб-гвардии Преображенского полка подтянул поближе пепельницу с коробкой папирос и сокрушенно вздохнул:

– Каторга, настоящая каторга!

Затянувшись душистым турецким табаком, Николай Александрович довольно смежил веки. Тотчас мысли с дел важных и государственных перескочили на недавнее пополнение личного императорского гаража – черный «АМО» изящно-стремительных очертаний, и его уменьшенная копия нежного молочно-белого цвета. Четырехцилиндровый мотор, пневматическое усиление тормозов и рулевой колонки, особые «анатомические» сидения и роскошнейшая отделка салона, чрезвычайно мягкий ход подвески… Поистине царский подарок князя Агренева своему августейшему компаньону. М-да. Оценить автомобили нынче же вечером, или лучше совершить привычный моцион на свежем воздухе? Пострелять из ружья, поужинать с милой Аликс – а в гараж заглянуть с утра? Или вместо прогулки отправиться в театр? Вот только он запамятовал, что нынче представляют на сцене.

– Гхм!

Открыв глаза, венценосец посмотрел на собственного адъютанта, напоминающего об очередной аудиенции.

– Генерал-майор Васильев, Михаил Владимирович.

Со скрытым вздохом раздавив в пепельнице остатки папиросной гильзы, измученный державными заботами правитель подошел к широкому окну и развернулся – так, чтобы солнечные лучи светили прямо в лицо посетителя. А самого хозяина кабинета наоборот оставляли в легкой тени, не позволяющей отследить его мимику.

– Приглашайте.

Придав себе выражение отстраненно-вежливой благожелательности, Николай заодно припомнил и содержание краткой справки, составляемой на каждого, кто удостаивался его личной аудиенции. Очередной проситель служил в Отдельном корпусе жандармов, и проявил себя на выбранной стезе более чем хорошо – раз уж в сорок три года выслужил генеральский чин и полдюжины орденов. Исполнителен, но в то же время разумно инициативен, в меру честолюбив, из самых заметных достижений за ним числится успешный разгром «Всеобщего еврейского рабочего союза в Литве, Польше и России»[89] – так называемого Бунда.

– Ваше императорское величество!

Сафьяновая папка в руках посетителя не оставляла простора для царских фантазий – будут просить. Только пока непонятно чего. Должности, соответствующей его талантам? Или, может, управы на обязательных при таком быстром карьерном росте недоброжелателей? Подметив опытным взглядом верные признаки волнения и нерешительности, Николай Александрович решил чуть-чуть помочь:

– Слушаю вас…

– Ваше императорское величество!.. Осмелюсь начать издалека, но все же прошу меня выслушать.

Сдавив темный сафьян так, что побелели пальцы, свежеиспеченный генерал-майор глубоко вздохнул и начал:

– Когда вследствие печальных событий, произошедших на набережной Екатерининского канала[90], покойный ныне его императорское величество Александр Александрович вступил на трон, одним из его первых дел было кардинальное переустройство работы Министерства внутренних дел и Корпуса жандармов. Потому что в своем существующем виде, оные учреждения никак не могли обеспечивать спокойствие государства и безопасность августейшей фамилии – и как показало дальнейшее время, эти его действия принесли должный результат. Так называемая «Народная Воля» в кратчайшие сроки была обезглавлена, большинство ее членов настигло справедливое возмездие, дальнейшее появление бомбистов сошло на нет…

С трудом разжав пальцы, посетитель переложил свою ношу в другую руку.