Военный триптих

- Вы этого не поймете, - бесстрастным тоном заявила женщина.

- Я... не пойму? – возмутился Новак. – Чего это я не пойму? Что тут такого сложного? – настаивал он.

- Там... – женщина сделала паузу, чтобы зачерпнуть воздуха. А может она лишь хотела таким способом скрыть собственное волнение. – Там остались мои доченьки. Я обязана идти к ним.

- А они знают, что вас выпустили из тюрьмы?

Брюнетка долгое время вглядывалась в полицейского, словно не понимала смысла заданного им вопроса. Наконец-то до нее дошло, что тот может иметь в виду, и ответила, снова настолько тихо, что ее голос чуть ли не утонул в предвечернем шуме:

- Не знаю.

Полицейскому стало жалко этой женщины – не убийцы, но матери, которую на долгие годы лишили возможности видеться с детьми. В его голове путались противоречивые мысли. "А возможно ли, что она и вправду убила? Чтобы совершила столь чудовищное преступление, которое ей приписали и за которое осудили на строжайшее заключение?"

- Я проведу вас, - сказал он бессознательно, с изумлением констатируя собственные слова. – Покажу дорогу.

- Вам не обязательно идти со мной, просто скажите – куда.

- Но ведь вы же не можете идти по основному тракту. Там сотни беженцев. Снова кто-нибудь вас узнает и...

- Вы боитесь, что тогда вас рядом не будет, и кому-нибудь удастся повесить меня на ближайшем дереве? – говоря это, она нежно коснулась пальцами его щеки. Жест был невинный, чуть ли не материнский, но мужчина отскочил, будто ошпаренный. Рука у нее была неприятная, шершавая. Это напомнило Новаку мозолистые руки отца, который целыми днями проводил в поле, стараясь заработать на жизнь и учебу детям.

Только его отец никогда и никого не убивал. Новак не слышал, чтобы он вообще кому-либо сделал что-либо плохое.

Нервным жестом он поправил мундир и оттер ладонью покрытый каплями пота лоб.

- Прошу прощения, - сказала женщина.

- Ничего страшного, - ответил парень, тем не менее, пытаясь не встречаться взглядами. – Давайте-ка уже пойдем. Скоро станет темно.

Через четверть часа пути дома сделались реже, брусчатка уступила место гравию. Вдалеке можно было видеть зеленеющий в свете заходящего солнца луг, а ха ним – лиственный лес.

Шли они молча, полицейский в нескольких метрах перед женщиной, которая – что Новак прекрасно слышал - дышала все громче и тяжелее. Но она не жаловалась. Даже не спросила, есть ли у него что-нибудь пить или есть, хотя должна была испытывать жажду, раз и он сам – намного моложе и сильнее, чем она – ее испытывал.

Когда они вышли из леса, Альбин несколько сбавил шаг и подождал, пока женщина не поравняется с ним.

- Километра через три будет деревня, - сообщил он, а поскольку женщина лишь молча глядела на него, прибавил: - Я думаю, пани следует задержаться там. Хозяева наверняка разрешат переспать. Уж если не в доме, то в сарае, на сене.

Иллюстрация: Йоанна Петрученко

Женщина лишь согласно кивнула, но не отозвалась ни словом. Только лишь когда они уже подходили к калитке какого-то двора, сказала:

- А если бы пан пошел туда со мной?... Пану ведь не откажут...

Полицейский уже собрался было послать ее к черту, когда увидел выходящего из покрытого дранкой домишки немолодого уже хозяина. Тот напомнил ему отца, хотя был чуточку выше и старше. Мужчина подошел к изгороди и окинул подошедших неприязненным взглядом. Но как только увидел полицейский мундир, тут же настороженность сменилась уважением.

- Что-нибудь случилось, пан старший сержант?

- Да ничего такого, что могло бы возбудить подозрения, - ответил на это Новак.

- А эта вот пани? – крестьянин движением головы указал на женщину, опершуюся спиной о плетень.

- На восток бежит. И ищет на ночь ночлега. Может, у вас?

Хозяин почесал голову. Он явно бился с мыслями, в конце концов – быть может, рассчитывая на какую-нибудь финансовую благодарность – сообщил:

- Свободного места у нас много. Трое сыновей пошли на войну, так что остались мы сами, я с женой. – Говоря это, он открыл калитку и впустил незнакомцев во двор. К ним сразу же подбежал пес, обнюхал, после чего, отогнанный хозяином, вернулся в будку.

Хозяйка крутилась на кухне. Увидав мужа, заходящего в дом с полицейским, она инстинктивно перекрестилась.

- Плохие новости? – спросила она, тут же побледнев. – С ребятами что-то?

- Успокойся, - махнул рукой мужик. – Люди ночлега ищут.

- И пан тоже? – Хозяйка с недоверием измерила Новака взглядом с головы до ног, словно бы мундир, что был на нем, видела впервые в жизни.

- Нет, сам то я из голода, а вот эта пани, - указал он на женщину, прятавшуюся до сих пор у него за спиной, - приехала издалека. Из очень далеких мест. – После этих слов до него дошло, что, из Фордона, где женщина сидела в тюрьме, до Львова, ей нужно было пересечь практически всю Польшу.

- Не бойтесь, ясна пани, заходите в дом, - стал уговаривать хозяин, а его жена философски прибавила:

- Такие сейчас времена, что никто не может себе места найти. А вот люди говорят, что когда большевики к нам придут, так еще хуже будет.