Военный врач. Хирургия на линии фронта

Это мероприятие стало особенным для меня и по другой причине: я пришел на него не один, а с той самой девушкой, которой написал на электронную почту из Газы.

За несколько дней до отъезда из Газы я снова написал Элли. Я сказал, что скоро вернусь, и предложил ей где-нибудь выпить со мной. Мы договорились встретиться в субботу, в день моего возвращения. Когда же я наконец прилетел, после пережитого стресса пожалел о своем предложении – я был разбит, а мой разум витал где-то далеко, в стране бомб, пуль и оторванных конечностей. Я написал ей СМС, сказав, что, возможно, это не такая уж хорошая идея, но, если она хочет, мы все равно можем встретиться. Она ответила, что придет, и мы договорились о встрече на железнодорожной станции «Империал-Ворф» в Челси.

Забронировав столик в тайском ресторане неподалеку, я пришел на встречу растрепанным и в неважном самочувствии. Я увидел ее сидящей на бетонном постаменте возле станции. Подойдя к ней, понял, что уже забыл, насколько красивой она была. Она встала, чтобы поздороваться со мной, – само очарование. Я смотрел на нее в некотором замешательстве, думая о том, насколько сюрреалистичным кажется происходящее. Я стоял там, уже несколько дней не мывшийся, только что вернувшись из поездки, в которой спас жизнь ребенку, похожий на дикаря, мыслящий как дикарь, тем не менее сопровождавший эту прелестную девушку на обед.

В ресторане нас окружали люди, которые смеялись, болтали и хорошо проводили время, в то время как мне было сложно привыкнуть к тому, что я больше не рисковал в любой момент быть разорванным на части от взрыва. Ревущие над головой самолеты не собирались выпускать в меня ракеты – это были лишь подлетающие к Хитроу коммерческие авиалайнеры. Я огляделся по сторонам, пытаясь подстроиться, но не мог до конца поверить, что в ресторане были люди, одетые в великолепные летние наряды, совершенно беззаботные на вид.

ЕЩЕ СЛОЖНЕЕ БЫЛО ОСОЗНАТЬ, ЧТО Я ТЕПЕРЬ СИДЕЛ НАПРОТИВ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРОМУ НАПИСАЛ ЛИШЬ ПОТОМУ, ЧТО ДУМАЛ, БУДТО УМРУ.

Казалось, это не самый удачный способ начать что-то, чем бы это ни было или во что бы это ни могло перерасти. В прошлом у меня было много неудачных отношений, одни – короткие, другие – более продолжительные, но все они отходили на второй план. Я всегда мечтал о партнере, возможно даже о собственной семье, но так и не встретил подходящего человека. К тому же я полагал, что никому не могу быть нужен, но все еще питал слабую надежду – может, в этот раз мне наконец повезет.

В тот вечер, однако, моя голова была в полном разладе с сердцем. Я смотрел на Элли и не мог перестать думать о том, насколько нелепо, что эта обворожительная девушка вообще сидит напротив меня. Я начал что-то мямлить, пытаясь завести веселую беседу, но не мог подобрать слова. Она меня словно заворожила. Как такое могло случиться? Ситуация была безнадежной. Она между тем была очень доброй, заботливой и понимающей. Думаю, она почувствовала, что мне нелегко, и через несколько минут сказала, что может уйти, если мне неловко, и, если я захочу, можем перенести встречу. Допив свой первый бокал красного вина, я решил остаться. Вечер продолжался, и мне становилось все легче, и к концу ужина я был уже по уши влюблен. Вот так все просто. Я понял, что ждал эту женщину всю свою жизнь. Элли словно перепрошила мой мозг, и к концу вечера мы вместе смеялись и шутили, и мне казалось, словно я знаю ее всю свою жизнь. В ту жаркую августовскую ночь мы шли вдоль Темзы, глядя на мерцающие над водой огни; я наклонился, чтобы взять ее за руку, и мне показалось, что у меня вот-вот разорвется сердце.

После того первого свидания она уехала в зарубежную командировку, а я отправился на конференцию в Вашингтон. Когда же оба вернулись в Лондон, мы снова встретились и две недели не расставались.

Я ДАЖЕ ПОЗНАКОМИЛСЯ С ЕЕ РОДИТЕЛЯМИ, ОТЧАЯННО НАДЕЯСЬ, ЧТО ПОНРАВЛЮСЬ ИМ, – К ТОМУ МОМЕНТУ НИКОМУ ИЗ НАС УЖЕ БЫЛО НЕ ПОД СИЛУ ОСТАНОВИТЬ ТО, ЧТО ВСПЫХНУЛО МЕЖДУ НАМИ.

Впереди, однако, нас ждала разлука: мне предстояло выполнить обещание, которое я дал Муниру, Аммару и остальным хирургам, и вернуться в Алеппо. У меня было три недели, чтобы разобраться с делами в больницах «Честер и Вестминстер» и «Сент-Мэри», после чего я должен был уехать еще на шесть.