Воин

Апрель 1061 года от Рождества Христова (6570 год от сотворения мира). Остров Руян, владения Ратибора. Флоки Мститель.

Флоки стоял на самом гребне земляного вала и смотрел на северо-восток – туда, где за бескрайним морем и прибрежными шхерами возвышается на холме его усадьба. Флоки, в прошлом редко покидавший ее даже для того, чтобы посетить тинг или ярмарку, сейчас тосковал, сильно тосковал. Он и сам не думал, что так вдруг заскучает по дому, – и впервые, возможно, впервые в своей жизни, со страхом задумался о том, что скучает он действительно только по дому.

Мама Флоки слегла от лихорадки, когда ему еще и четырех лет не исполнилось, а возящуюся с мальчиком кормилицу отец отослал из усадьбы, когда сын встретил свою седьмую весну. Приставив к пареньку сурового и уже престарелого воспитателя-дядьку, которому младший отпрыск ярла был на деле безразличен, Сверкер вспомнил о Флоки по прошествии еще пяти зим. Отрок, не познавший ни родительской любви, ни привязанности к кому-либо из своего окружения, да вдобавок ко всему вечно шпыняемый старшим братом-наследником, вырос замкнутым, злобным, мстительным. И к тому же болезненным и довольно хилым, что в глазах окружающих превращало его в ничтожество, коим младшего брата открыто называл Эрик.

Месть убийце отца стала для парня настоящим приключением, самым главным и увлекательным в его жизни. Купцу Бьерну, жившему в селении, принадлежавшем ярлу, не осталось ничего другого, кроме как согласиться на его требование вывести в море когг и принять на борт Флоки да выбранных им людей. Мститель не взял с собой ни одного участника битвы с Ратибором, оставив практически весь хирд дома. При этом он сумел вооружить всех без исключения воинов и вдобавок нанял десяток опытных бойцов-хускарлов. Кроме того, молодой ярл принял в дружину также десяток крепких юношей-карлов, мечтающих стать настоящими викингами… Этих сил должно было хватить Хакану удержать усадьбу, остудив пыл любого захватчика многочисленностью хирда защитников.

Все дни от возвращения Хакана с ядом от ведьмы Ингрид и до выхода в море Флоки выезжал со своим старшим дружинником в близлежащий лес, где хирдман учил ярла владеть оружием. Поездок, правда, было всего шесть, и за время занятий Мститель не то чтобы стал опытным бойцом – но все же дорос до уровня молодых карлов, взятых в дружину. И это также было частью его приключения.

Когг Бьерна Флоки загрузил редкими товарами – отцовскими и дедовскими трофеями вроде посуды из серебра и злата, дорогими клинками с вычурно украшенными рукоятями, женскими украшениями. Было немного жаль продавать все эти красивые сверкающие безделушки – но с ними у Флоки также были связаны не самые лучшие воспоминания детства. Ребенком он тянулся ко всему красивому и однажды взял какое-то украшение, что когда-то видел еще на матери – взял просто поиграть. Ну и, может быть, еще и потому, что оно напомнило ему о маме… Но кончилось это все плохо – младшего брата за игрой с драгоценностью застал Эрик, тогда еще подросток. Он крепко избил Флоки, отнял «игрушку» и нажаловался отцу – а тот добавил будущему Мстителю за воровство. Потому, заметив среди прочих безделушек то самое украшение, Флоки лишь яростно скрипнул зубами – прочь, все прочь! Пусть венды покупают сверкающие побрякушки у Бьерна, пусть! А он с воинами возьмет на клинок новую добычу.

Впрочем, сам купец явственно побледнел с лица, увидев, чем именно будет торговать – прознай кто из местных ярлов, что они загрузили на его когг самые дорогие трофеи Сверкера Хитрого, он бы пропал в море сразу за линией шхер. И то, что на корабль с ярлом вступил целый десяток опытных, хорошо подготовленных хирдманов со старым Гуннаром во главе, ничего не меняло. За такие богатства им всем перережут горло даже добрые соседи, не считаясь с собственными потерями в бою.

Однако Флоки не думал об этом. Нет, он постарался, чтобы весь ценный груз был перевезен на торговца в последний момент, перед самым отплытием – одновременно с размещением на корабле воинов. Так, чтобы никто не смог ни предупредить соседей, ни даже просто узнать о взятых с собой богатствах ярла раньше времени. Но вот доберется ли когг до Рюгена, не заберет ли его шторм в уже начавшем волноваться море, не перехватят ли его кто-либо из норвежских, свейских, датских или вендских викингов – об этом Мститель не думал, положившись на волю богов. Ибо, не подавая вида внешне, в душе он едва ли не кричал от восторга – ведь это было его первое плавание, и оно казалось Флоки безумно захватывающим и интересным! В нем говорила кровь поколений множества свирепых и удачливых морских разбойников, в нем говорил фатализм язычника, доверившего свою судьбу, как и судьбу собственной мести на волю суровых скандинавских богов.