Воин аквилы

– В этом ты прав, Владиус, как и во всех остальных своих утверждениях. Нужно и впрямь с единым радостным дружеским осознанием наслаждаться исходящим жизненным моментом, а не теребить попусту судьбоносные нити. Ведь в другой раз такого сладостного момента для нас обоих может больше и не быть. Да, прав как никогда. Что потери?! Потери немалые. Из нашей колонны уцелело только половина воинов, причём каждый второй из них оказался в той или иной степени ранен. Что же касаемо того самого отряда, на зов которого мы откликнулись, то там уцелевших израненных соратников набралось едва ли на четверть от их первоначального состава. Многие наши соотечественники сложили головы. Правда, и варварских жизней наскребли с достатком. Сам-то я, конечно, по причине раннего ранения всех масштабов боя и общее число павших воинов не знаю. Запомнился же мне лишь только один момент. Тот самый момент, когда в болезненную явь моего ранения, перед тем как я потерял сознание, меня собой прикрыл, встав на пути решивших добить свою жертву варваров, наш следопыт Алвиан. Прикрыл, пожертвовав собой. Мир его бесстрашному духу и изрубленному телу, а также всем остальным павшим там сынам великого Рима. Возможно, ты сейчас задашься вопросом, друг мой: откуда я столько могу знать?! А всё просто: о мрачных подробностях прошедшей битвы мне после, когда я уже здесь, в Лугувалиуме, в себя пришёл, поведал как находящийся рядом со мной долгое время один из выживших солдат нашего отряда, так и благополучно добравшийся до крепости, а затем и с подкреплением вернувшийся обратно верный соратник Северин. Да, так и поведали они мне обо всём произошедшем и ещё попутно о том, что, по слухам, якобы в том самом отряде, который громкими звуками корну зазывал на помощь, находился какой-то столичный не то военачальник-преторианец, не то видный сенатор. Не знаю, Владиус, может, это всё и неправда, но скажу тебе честно, как бы то ни было, но лечат всех нас, принявших участие в том бою, здесь точно как богов.

– Вот как?! Это что же получается, то был не сон? – тихонько уже от себя пробубнил молодой декан и, с усилием приподняв голову, заметил на мизинце левой руки поблескивающий серебряным свечением перстень.

В свою очередь, декурион, не совсем ясно понимая произнесённый Владиусом возглас, растерянно покрутил головой и, набрав в лёгкие как можно больше воздуха, громко воскликнул:

– Какой сон, друг мой, ты что, бредишь? Ни о каком сне не может быть и речи. Всё было наяву, опять же благодаря рассказам воинов нашего отрядая хорошенечко узнал ещё и о том, что ты проявил себя в бою настоящим и что ни на есть дельным командиром. Командиром, который умело и рационально распорядился в сложившейся ситуации, отправив в крепость отряд во главе с Северином и с оставшимися всадниками чуть погодя с бесстрашием ударив по заклятому врагу, тем самым спася многим римлянам жизнь. И в том числе жизнь своего первого лучшего друга. Молодец во всех смыслах!

– Мне, конечно, приятна твоя искренняя похвала, Максиан, но, друг мой, а разве моё решение могло бы быть иным?! Разве я мог тебя и остальных соратников моих так просто там бросить? Уверен, ты бы принял, окажись на моём месте, схожее решение. И не благодари меня ты так рьяно. Сам-то вон уже, верно, забыл, как своим же благим и нравственным поступком этот самый выбор мне и предоставил. Так что кто кого из нас первоначально благодарить должен, это ещё вопрос! Знай же главное, Максиан: именно порыв твоего сердца, являющегося отнюдь неотражением безликого сорняка, а наоборот, преисполненного предтечей моей будущей воинственной уверенности, я никогда не забуду. Никогда!

– Ну хорошо, Владиус! Договорились! Ха-ха! Так, что-то мы чересчур затянули с дружеской беседой. Надо бы отдыху время предоставить. А то ведь что у меня, что у тебя, Владиус, ещё сил с достатком не набралось. А вскоре стоит ожидать прихода нашего общего лечащего спасителя вместе с помощниками капсариями, так что к их приходу нам обоим необходимо будет предстать довольно бодрыми. Отдыхай, храбрый декан. Более не говори ни слова. Постарайся вновь уснуть, только теперь уж без проваливания в мрачные бездны сновидений. Я тоже пойду. Но я буду рядышком, если что. Отдыхай, мой храбрый друг!