Воин Доброй Удачи

Исчезли огромные фонарные колеса. Исчезли узкие проходы. Исчезли стеллажи и полки, на которых тысячу лет в строгом порядке накапливались магические знания. Сокровища и обломки покрывали пол – неровный противоречивый ландшафт, переходивший в гору в центре комнаты. Монеты, усыпавшие осколки разбитых фресок. Треножник, наполовину погребенный в насыпавшейся на него пыли. Корона, торчащая под выступающей гранитной балкой. Сундук из потрескавшейся бронзы, из которого между разбитыми каменными рогами текли ручейки драгоценных камней.

Из-за вековых скоплений пыли все стало тусклым, лишилось своего блеска и сияния.

Кроме дракона.

Тени, отбрасываемые промежуточными колоннами, были абсолютными, так что видны были только фрагменты зверя. Рогатые хребты. Крылья, сложившиеся в покрытые шрамами занавески. Чешуйки, похожие на накладывающиеся друг на друга щиты, багровые от ненависти. Из одной ноздри валил дым.

Акхеймион понял, что зверь был очень стар. Чрезвычайно стар. Враку никогда не переставали расти, поэтому вполне логично было предположить, что любой дракон, с которым он столкнется наяву, затмит древних чудовищ из его снов…

Но вот этот…

Крылья, которые могли бы покрыть, как палаткой, амфитеатр Шиллы в далеком Аокниссе. Туловище, достаточно широкое, чтобы вместить самый большой сиронжийский торговый корабль, и при этом достаточно длинное, чтобы обвиться вокруг небольшой горы сокровищ и руин. Если бы этот зверь встал на задние лапы, он был бы таким же высоким, как любое из неестественных деревьев Великих Косм.

Ревущие легкие продолжали завывать и хрипеть, оглушая Акхеймиона. Сера щипала ему горло, перекрывая его быстрое, неглубокое и теплокровное дыхание.

Он повернулся к Клирику. Выбеленный собственным светом, король-нелюдь стоял и смотрел, упираясь левым ботинком в безголовую статую. Суриллическая точка превращала его кожу в полированный мрамор и заставляла сиять бриллиантовым светом плетение его нимильской кольчуги. Он выглядел скорее задумчивым, чем испуганным или удивленным.

– Вот… – пробормотал Клирик, восхищенно глядя на дремлющего дракона. – Вот где мне суждено умереть.

– Тебе и моей набедренной повязке, – ответил Акхеймион.

Нелюдь повернулся к нему – его лицо было пустым и удивленным. Блуждающая боль, казалось, овладела этим лицом, а затем Нил’гиккас, король последней Обители, рассмеялся. Звук его смеха гулко прокатился по пещере: гогот, похожий на раскаты грома, глубокий, земляной и совершенно – безумно – бесстрашный.

Акхеймион скорее поморщился, чем улыбнулся.

– Ах… Сесватха, – сказал Клирик, проглотив свое веселье. – Как же я дорожу твоим…

– КОРОЛЬ, – казалось, прохрипела сама земля. – КОРОЛЬ И ДУРАК…

Этот бездонный хрип был похож на скрежет, звучащий сквозь обмотанную веревкой слизь. Голос был более чем громким, более чем глубоким, он звучал гротескно, как будто слова доносились откуда-то с большого расстояния, сквозь далекие препятствия. Акхеймион вдруг почувствовал себя бескрылой мухой перед семписским крокодилом.

Скрежет и шорох перемещающихся обломков. Звон падающих мелких предметов. Дракон зашевелился на своей куче, приподнял бронированную грудь на скрюченных и узловатых, как седые стволы старых деревьев, лапах. Раздираемый ужасом, Акхеймион смотрел, как покачивается в полосе бледного света его голова, каким величественным выглядит потрепанный гребень…

– ДОЛГО МЫ ЖДАЛИ… БОЛЬШЕ ТЫСЯЧИ ЛЕНИВЫХ СНЕГОВ…

Череп ящера с длинной злобной челюстью и…

– МЫ ЛЕТАЛИ И ЛЕТАЛИ, ИСКАЛИ ВАШИ ГОРОДА, ВАШУ БОРЬБУ, ТОСКОВАЛИ ПО МУЗЫКЕ ГОРЯЩИХ ДЕТЕЙ.

Подбородок у него был зубчатый, как нос гоночной галеры…

– НО РУИНЫ – ЭТО ВСЕ, ЧТО МЫ СМОГЛИ НАЙТИ. РУИНЫ И ПАРАЗИТЫ ШРАНКИ. МЫ ЛЕТАЛИ И ЛЕТАЛИ, ПОКА НЕ ИСПУГАЛИСЬ, ЧТО ВЕСЬ МИР РУХНУЛ… ПОКА НЕ ОТЧАЯЛИСЬ…

Пыль дождем сыпалась из промежутков каждого шва в потолке, с каждой гранитной балки. Древний враку поднял голову, обнажая свое, состоящее из множества сегментов горло, абсолютно уверенный в своей неуязвимости. В одно нелепое мгновение Акхеймион понял, почему древние куниюри называли драконов сутауги…

Черви.

Клочья огня. Выдохи, достаточно мощные, чтобы сбить корабли с курса. Голова существа склонилась в их сторону, наконец, полностью показавшись в вызванном клириком свете.

– И ВСЕ ЖЕ МЫ ЗНАЛИ, ЧТО ВЫ ПРИДЕТЕ.

Акхеймион не только не мог двинуться с места, но даже был не в состоянии захотеть пошевелиться. Так много всего в человеке отказывает в приливе унизительного страха – от кишечника до дыхания.

– Он слепой, – пробормотал Клирик.