Воин Доброй Удачи

Старый волшебник твердо стоял на своем насесте, выкрикивая очередное новиратическое заклинание. Под ним отец драконов, свернувшись в защитном кольце, изрыгал огонь на раскаленную тень мага Квуйи. Свет вспыхнул на ладонях волшебника, превратив его руки в пылающее алое стекло…

Но дракон свернулся кольцом, чтобы прыгнуть, а не защищаться. Шип волшебника пробил гору драгоценностей и мусора. Багровый от ярости, дракон прыгнул под потолок подземелья и расправил крылья. В некий момент Акхеймион обнаружил, что стоит, хрупкий и изумленный, под позолоченным чудовищем. Свет от пожара внизу освещал нижнюю часть зверя, мерцал на его рогах и чешуйчатых боках. Крылья зачерпнули темный воздух…

Он знал, понял Акхеймион. Зверь откинул назад свою разбитую голову и с кошачьим шипением распахнул пасть.

Он точно знал, где находится.

Огонь.

Охранные заклинания растворяются, как яичные белки в потоке воды. Сотрясение. Волдыри на коже. Начало зарождающихся заклинаний…

Каменный насест рухнул у него под ногами.

– БЕСЧИСЛЕННЫЕ ГОДЫ! – гремел дракон с чердака пещеры. – ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ СЕЗОНОВ МЫ ПРОЖИЛИ ВСЛЕПУЮ, ТОЛЬКО НА СЛУХ!

Старый волшебник упал и покатился вниз по собранной чудовищем груде сокровищ и обломков. Моргающий. Кашляющий. Он попытался встать на ноги, слишком ошеломленный, чтобы сосредоточиться на голосах, внутренних и внешних, необходимых для колдовства. Он сбивал пламя со своих горящих волос и бороды. Он почувствовал, как чья-то рука потянула его вверх, и увидел, что Клирик смотрит на него сверху вниз – фарфоровые линии беспокойства и облегчения. Он услышал свист пламени, треск и гром обрушивающихся огромных обломков. Древние колонны рухнули. Листы каменной кладки упали. Казалось, сам мир пожал плечами, а затем обвалился на них.

Каменные глыбы обрушились на заклинания нелюдя дождем божественных кулаков.

Последние клочки света сжались в точку, исчезнув в полной черноте.

Звон в ушах. Вкус пыли.

– Он похоронил нас, – сказал король-нелюдь после того, как раздался треск. – Запер нас здесь.

* * *

Она сбрасывает обувь.

Она развязывает шнурки жакета, стягивает его с обнаженных плеч и дает ему соскользнуть вниз по рукам под собственным весом. Она стряхивает его с запястий. Он падает на землю.

Она расстегивает рубашку, морщась от ее вони, и стягивает ее через голову. Полоски волос в ее подмышках покалывают кожу. Открытый воздух находит ее грудь. Ее соски вздымаются от поцелуев легкого ветерка.

Она расстегивает кожаные штаны. Извиваясь, она стаскивает их ниже колен и отступает от них на шаг. Открытый воздух находит ее бедра… ее женскую суть.

Она хватает проволочное Кругораспятие – то самое, что она нашла на поле боя, – висящее у нее между грудей. Но она отпускает его, не желая отказываться от защиты символов – даже ложных.

Скальперы неподвижно смотрят на него. Сарл ощупывает свою промежность свободной рукой. Голова капитана по-прежнему сверкает на сгибе другой его руки. Даже Колл, опустошенный до самой грани смерти, наблюдает за происходящим с распутным голодом. Их всего пятеро, но бесчисленное множество других, кажется, толпится вокруг них, как будто среди лесных развалин появились скамьи, и все они смотрят на них глазами без век, одни с гневом, другие с жалостью и надеждой, а еще больше с похотью и грубым желанием.

Она думала, что квирри облегчит ей путь, что он, возможно, доставит ее туда, где она всегда пряталась – ведь в этом не было ничего нового. Но она ошибалась. Надо быть чем-то большим, чем твои движения, чтобы спрятаться за ними, а она не является чем-то большим.

Квирри изрезал ее до костей тем, что случилось.

Она содрогается от чего-то более глубокого, чем стыд, как будто с нее сбросили одежду более глубокую, чем кожа и ткань. Ткань надежды и лести, возможно – все то, что она называла собой в погоне за своим отупляющим тщеславием. Колдунья. Принцесса. Воин. Всю ту ложь, которую она наколдовала, чтобы скрыть факт своего рабства.

Кажется, впервые она полностью соответствует тому, что писание сделало из нее – и не является ничем больше. Колчан на бедре лучника. Подушка под головой короля. Она – движимое имущество. Она – источник пропитания. Она – наслаждение и потомство…

Она голая.

* * *

Двое магов сидели на корточках – казалось, прошла сотня ударов сердца после того, как утих шум битвы с драконом – и ощупывали черноту пещеры навостренными ушами. Могучий Вуттеат бежал из сокровищницы, похоронив их вместе с ценностями, которые они так жаждали заполучить.