ВОИН НА ПУТИ ЗНАНИЯ ВВЕДЕНИЕ В ДАО ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ

 Можно много говорить о Дао, придумывать самые сложные описания и объяснения, но каждое использование понятия, каждый образ будет лишь метафорой. Из-за врожденной двойственности человеческого разума мы не в состоянии понять  природу самого Дао. Мы являемся детьми прекрасного и отвратительного; мы живем в плену контрастов и крайностей. Если нам приходится выбирать между неназываемым и называемым, мы инстинктивно склоняемся к тому, что подлежит определению. Однако Дао является одновременно неназываемым (не существующем) и называемым (существующим). Существование и небытие сливаются воедино в глубинах Дао и теряют свои различия. Время начинает двигаться по кругу и вскоре теряет свое значение. Наш разум не может действовать в подобных условиях. Мы не можем видеть то, что не имеет контрастов. Не видя черного, мы не можем узнать белое; без ^ верха для нас не существует низа, а без левою – правого. Для Дао же и белое, и черное одинаковы. Именно поэтому Дао невозможно ощутить, описать или назвать – это понятие совершенно лишено запахов, цвета, вкуса и т. д. Триумф даосизма наступает именно в этой пограничной области, где двойственность нашего разума нейтрализуется. Эту парадоксальную тайну даосы называют неназываемым. Они говорят, что именно неназываемое дает жизнь называемому (имея в виду, что все остальное поддается чувственному восприятию, а значит, обладает двойственностью). Все, что исходит от Дао, двойственностью не обладает. Дао дал жизнь нам, он окружает нас, питает, поддерживает. Это – матъ всего живого, но не в смысле некоей таинственной богини, а лишь как совокупность всех жизнетворных процессов во Вселенной. Дао является матерью всего: Вселенной, с ее взрывами, рождением и гибелью звезд, эволюцией и пульсацией; в нем берут начало все вещи, начиная от неизвестных нам мерцающих точек бесконечности и заканчивая тем, что живет в нашем сердце.

Дао не является субстанцией или веществом. Он объединяет в себе все существующие субстанции. Дао не является пространством, но включает в себя все пространства. Ничто не изменяется и не движется без участия Дао. Дао – это нечто активное, постоянно движущееся; это процесс, это расширение  и сжатие невообразимого размера, это постоянное колебание от  бытия к небытию. Но несмотря на постоянное движение, эту активность невозможно ощутить, как мы ощущаем ветер. Ощущая ветер, мы можем сказать, что чувствуем нечто, даже если не видим его. Мы можем ощутить само дуновение, исследовать принесенные ветром частицы пыли или замерить изменение температуры. Движение Дао не похоже и на движение воды. Мы можем коснуться воды, ощутить ее прохладу, увидеть солнечные блики на поверхности потока, измерить его объем. Дао намного превосходит поток воды.

Вернитесь мысленно к даосскому утверждению о том, что неназываемое дает жизнь называемому. Неназываемое лишено двойственности, так как не поддается определению. Все, что обладает двойственностью, является осязаемым и понятным – ведь осязаемость имеет причину и следствие. Все, что имеет происхождение, не может быть абсолютным, ибо нечто должно предшествовать ему. Лишь то, что не обладает двойственностью. Не имеет происхождения, – и можно считать абсолютным. Эту высшую абсолютизацию даосы называют пустотой.

Вероятно, вам здесь почудится противоречие. Можно ли говорить о реальном как о пустом? И все же даосы настаивают именно на этом. Они на самом деле высоко ценят пустоту. Они утверждают, что пустота является положительной, творческой, питающей, и чтобы лучше объяснить это, даосы пользуются конкретными образами.

Предпочитая приводить примеры из жизни природы, даосы пользуются метафорой гу-шгнь, или «дух долины». Долина поддерживает существующую в ней жизнь; она кормит обитающих там животных, обеспечивает крестьян плодородной землей. Все это становится для нее возможным потому, что  долина пуста. Она низкая и покорная – и благодаря этому  принимает воды реки. Она принимает и солнечные лучи, потому что широка и открыта. Она дает жизнь, потому что поддерживает каждое существо, живущее в ней.

Однако умиротворяющая картина плодородной долины может все же оставить в вас идею о том, что пустота в конечном итоге имеет свои границы, поскольку настроена на принимание; вы можете подумать даже, что пустоте свойственна неподвижность. Если вы так подумали, значит, вы как никогда далеки от понимания даосской концепции пустоты! Вероятно, наиболее зримым описанием пустоты как активной сущности является  метафора  – «кузнечные мехи». Это – один из основных  образов в даосизме; он наполнен необычайно богатым содержанием. С самого зарождения даосизма его сторонники ассоциировались с металлургами, кузнецами, гончарами и алхимиками – теми, кто понимал пустоту и знал, как ее использовать.