Воин Русского мира

Травень быстренько выскочил за дверь. Надо было возвращаться к Ярику.

* * *

Быстренько выскочил!.. Хорошо так скакать, когда здоров и отдохнул. А когда десны едва зажили? А когда раны на руках и ногах едва стали затягиваться и при малейшем беспокойстве снова начинали кровоточить?.. Обезболивающие средства давали о себе знать мутью в глазах, шумом в ушах, частичной потерей ориентации. Но навыки бойца таблетками не запьешь.

Травень потопал вверх по лестнице. Он спешил, как мог, а лестница с каждым новым пролетом делалась всё теснее, стрельчатые оконца уже. По пути Травень выглядывал в каждое окошко. Все они выходили на задний двор, а там недоброе творилось. Ворота ангара, обычно плотно прикрытые и запертые, теперь оказались распахнутыми настежь. Оба тягача были уже там, под крышей. Водители ещё не заглушили движки, ещё габариты не потушили. Вокруг тягачей суетились люди в касках. Стремительные тени перемещались по крыше ангара.

Похоже, Землекопы, дав отступить противнику за стены Благоденствия, не убрались в Пустополье. Команда Стаса Рея последовала за наемниками, дала тягачам вкатиться в ворота, дала закрыть их и каким-то образом, по капельке, по человечку, просочилась следом. На крыше ангара Травень разглядел две копошащиеся фигуры. Кто это?.. Пришлось приостановиться у последнего, самого верхнего из окошек.

Один из двоих одет в лохматую «кикимору», но капюшон отброшен за спину и хорошо различимо узкое, украшенное балканским носом лицо. Это Клоун. Он вооружен мелкашкой со снайперским прицелом, но пока к оптике не прикладывается. Второй — голенастый и ловкий. Этого человека Травень припомнит в смертный час, признает за секунду в многолюдной толпе. Это его палач — Данила-Терапевт. Оба пока тихонько хоронятся на крыше. Весь-то задний двор, всё-то вражеское воинство перед ними, как на ладони, но они пока бездействуют. Почему? Да потому, что без поддержки из-за ограды Благоденствия им не обойтись.

— Господи, помоги разрешиться этой войне, где предатели воюют с предателями! — прошептал Травень перед броском вверх по последнему лестничному пролету.

Преодолев его, он уперся в решетку. Вот он — ход на чердак. Травень рванул прутья на себя — решетчатая дверь оказалась не заперта. Тут кто-то прошел совсем недавно. Только что прошел!

— Господи, сделай так, чтобы это был Ярик!..

Ведомый неистребимым инстинктом, Травень проскочил по чердаку точно к тому из лазов на крышу, которым совсем недавно воспользовался Лихота-младший. Теперь надо притормозить. Не стоит выпрыгивать на крышу, подставляться под минометный огонь. Сашка прислушался. Снаружи плотным туманом висела тишина. Неужели Землекопы, оставив в покое трубы минометов, пошли на тихий штурм с тесаками в зубах. Романтично, конечно. Но это как-то не по-пустопольски. Здесь рукопашной не любят, в ходу дальнобой. Травень выполз на крышу и тут же услыхал зов Ярослава:

— Дядя Саша! Я здесь!.. Ползи до меня! Отсюда мы лучше разглядим битву за Благоденствие.

Он ещё и надсмехается!

— Что происходит, а? — Травень внимательно оглядывал поле предстоящей битвы. На лихотином дворе царила относительная тишина. Из-за ограды теперь не доносилось уханья минометов, не стрекотали осколки, не грохотали очереди. Наемники вокруг ангара суетились молча.

— Что происходит, а? — повторил Травень.

— Буду краток: война предателей с предателями, — отозвался Ярослав.

Мальчишка заметил, как дрогнул старый друг его отца, покривил и без того изуродованное лицо, словно испытал ещё одну, неизведанную им доселе боль и муку.

— Водорез переметнулся к Землекопам или Землекопы переметнулись к Водорезу — как посмотреть. Короче, местные идут за Киборгом, хоть сам Киборг и не местный. А Рей водит шашни с нашим другом Сильвестром, — продолжал Ярик. — И вот результат. Рей хочет забрать «грады» вместе с тягачами. Все остальные хотят перебить наемников, потому что у них хороший наводчик и нынче ночью в Пустополье много народу полегло. Тут многое повидали, но это уж чересчур. Сметен весь Приречный район. На тротуарах крови — что воды после хорошего дождя. А мой отец устраивает крестный ход…

Ярослав опустил голову, словно желал поцеловать металл кровли. Травень ясно слышал, как он, сдерживая рыдание, произнес одно только слово:

— Сука!..

* * *

За Клоуна и Терапевта пока можно не волноваться. Эти не предпримут никаких действий до сигнала из-за ограды. Через линзу оптики Травень рассматривал внутренность ангара. Задняя часть особняка с кухонной дверью, и все пространство двора отражались в чисто вымытых ветровых стеклах тягачей в мельчайших подробностях. Что ж, зрение его всё ещё остро. Он более или менее здоров, он не стар, он всё ещё жив. Весело, хорошо ему, мандражное предчувствие скорого боя, кровавой стычки, резни бодрит, разгоняя кровь по жилам, заставляя забыть о саднящей боли в заживающих ранах. А коли битвы не миновать, стоит ли дожидаться её начала, лежать вот так кулем полупорожним?

Сашка поймал в перекрестье прицела узкую мордочку Клоуна.

— Замиримся, братья! — изрек кто-то прямо под ними хорошо поставленным баритоном.