Воин Русского мира

Но ведь есть ещё и третий. Тот, кого сама Вика хочет. Бедняжка-сестренка всегда стремится к недостижимому. А этот третий — странный, светлый, как выцветший пластмассовый цветок с кладбищенского венка. Лей на него кислотный дождь, топчи, кидай в выгребную яму, прямо в черную жижу суй — грязь только поверху будет, капельками стечет по скользким лепесткам, и вот он снова чист. Но Вичку он не хочет. Не нужна. Не до неё. Есть большие дела, важнейшая борьба. Да и бог с ним. Бумажный тюльпан в дорожной грязи — красивый, чистый, но недолговечный.

Снег тает, насыщая воздух промозглой влагой. Совсем скоро распустятся листочки, а сейчас ветхая обувь вязнет в черноземе. По полю напрямик идти безопасней, но очень уж нелегко, особенно если устал.

Петруша выбрался на шоссе. Но опустить Джека на землю не решился: в этом месте по обе стороны дороги — минные поля. Левую сторону минировали под руководством Матадора, правую — под руководством Киборга. Справа мин больше, и Петруша, в случае чего, метнется туда. На минном поле нет предупреждающих знаков, но в окрестностях Пустополья о нём известно каждому, и следом за Петрушей на мины не сунется никто.

Размышления мальчика прервал рев двигателей. Недолго думая, он сполз на заду по порожной насыпи направо. Здесь из дренажной трубы лились вешние воды, образуя бурный поток. Берега ручья поросли густым кустарником. Можно затаиться и переждать. Вокруг, как партизаны в засаде, залегли мины. Кому-то враги, а ему, Петруше, лучшие друзья — защитят от любого преследования. Главное зайти подальше. На минном поле можно опасаться только саперов. Петруша дружит с минами. Они всегда показывают ему себя, давая возможность проложить дорогу.

Что, если этот третий сейчас сидит на броне одной из тех машин, которые с ревом несутся по шоссе? Нет, такого не может быть. Бумажный тюльпан не ездит на «броне» вместе со всеми. Он особенный, оберегаемый. Он ездит в дорогих иномарках или в крайнем случае на собственном байке, с блестящим, никелированным обвесом.

Все эти словечки — «байк», «обвес» и ещё многие другие — Петруша узнал от Вички. Из книжек таких не вычитать. Пушкин, Лермонтов, Гоголь — до войны он и его сестры читали старые книжки в потрепанных, картонных переплетах с истлевшими корешками и истершимися заглавиями. Других книг в их доме не водилось, а читать Вичкины глянцевые журналы было невмоготу. На каждой странице — лик Сатаны. Противно смотреть, но не страшно. Ему ли бояться? Петруша улыбнулся. Теперь он забыл и буквы, и числа. Вряд ли сейчас он сможет прочесть хоть пару строк. Но когда времена переменятся, он всё вспомнит.

Он слышал, как над головой сыплется гравий. Тот, кто спешил к нему, пожалуй, вовсе не смотрел под ноги. Так, наобум катился вниз с насыпи, рискуя свалиться в ручей. Вот он достиг зарослей, вот острые сучья ивняка принялись хватать его за одежду. Наверное, придорожные кусты хотят защитить Петрушу. Напрасные старания. Тот, кто спешит к нему, не имеет злого умысла. Это он, третий — Бумажный Тюльпан, сердечная заноза его сестры Виктории. Значит, всё-таки приехал на «броне».

Вот он уже стоит перед Петрушей, смотрит пристально на щенка, расспрашивает, волнуется. Как странно! Петруша полагал иначе: бумажным цветам неведомы тревоги, потому что они обо всём знают наперед.

— Нет, я не голоден. У меня есть три конфеты и кусок хлеба.

Тревога и жалось сделали его лицо ещё красивей. Если б Вика видела его сейчас — совсем пропала бы.

— Меня зовут Петром Половинкой. А тебя?

Он назвал своё имя, зачем-то схватил Петрушу за руку, нашел пульс. Вообразил, будто Петруша болен. Забавно. Он протянул Петруше плитку шоколада, полупустую бутылку ядовитой воды и деньги. Бабушка говорила, и Виктория всегда подтверждала её слова, что отказом от угощения можно обидеть человека. Петруша откусил шоколад, отпил из бутылки. Шоколад оказался горьким, а яд — сладким. Это правильно. Так и должно быть. Полезное — горько. Ядовитое — сладко.

— У меня больше ничего нет. — Бумажный Тюльпан развел руками. — Ты хочешь поехать с нами, Петр Половинка?

— Нет…

— Как же останешься здесь один… — Он немного помедлил и продолжил шепотом: — Среди минных полей?

— Лежачих мин я не боюсь. Страшнее мина, падающая с неба. Но такие я слышу и прячусь.

— Тебе нельзя здесь оставаться, — настаивал Бумажный Тюльпан. — Ты — ребенок. Дети должны ходить в школу.

— Я в школе. Я учу свой урок. Так же, как и ты.

Кто-то окликнул Тюльпана сверху, с дорожного полотна. Петруша прислушался. Кричал известный ему, очень красивый и опасный человек. Он, как и многие в этом мире, по-доброму служит злому и зовется Киборг.

Надо бежать. Петруша поставил Джека на землю. Тот, недолго думая, кинулся к ручью. Бумажный Тюльпан засмотрелся на щенка. Петруша шмыгнул в заросли, пополз. Светопредставление! Мины, повсюду мины! Черноокий дьявол на славу постарался, устроил так, чтобы никто не смог безнаказанно сойти с дорожного полотна, с накатанной дороги в преисподнюю, которую сам же и проложил.