Воин Русского мира

— Мой Бог?! — Глаза Лихоты потемнели, руки подрагивали, лоб увлажнился. — Разве у нас с тобой не один и тот же Бог?

— Послушай, Савва! Позволь мне позаботиться о мальчишке.

— Он сбегал от нас дважды…

— От меня не убежит. Ты же знаешь. Пусть он ночует в моих апартаментах.

— Пусть… — казалось, приступ странной лихорадки отпустил Лихоту.

* * *

Травень направился к выходу из комнаты. Петруша неотрывно смотрел ему в лицо снизу вверх. Мальчишка прижимался щекой к Сашкиному животу. Майка под его щекой медленно напитывалась влагой. Он вцепился руками в тонкий трикотаж так, что костяшки пальцев побелели.

Они уже добрались до решетки, отделявшей подвал от ступеней лестницы, когда Травень снова услышал бормотание Лихоты:

— Каких только ересей не наплодилось во времена совка! Вот, ещё один гностик на нашу голову! Ах, Сашко!..

— Не волнуйся, — прошептал Петруша. — Он ничего не сможет нам сделать.

— В этом-то я как раз и не сомневаюсь. — Травень осторожно поднимался вверх по узкой лестнице.

* * *

— Я тебя покормлю, — проговорил Травень, раскладывая на столе нехитрую снедь.

Снизу, из кухни, симпатичная повариха доставила в фаянсовой супнице куриный бульон с гренками и прочую простую, но свежую и горячую еду. Всё было приготовлено с душой: вареная картошка посыпана укропом, мясо купалось в сливочном соусе, хлеб пах свежестью, а сухая колбаса дымком коптильни и ядреным чесноком.

Мальчишка с недетской сноровкой накладывал колбасу на ломти хлеба, оборачивал бутерброды салфетками и прятал в карманы знакомой куртки с оранжевой, светоотражающей полосой. Ярослав принес в комнаты Травня все вещи паренька, среди них оказался и небольшой рюкзак, и эта самая куртка.

— Болит? — Ярослав с тревогой смотрел на мальчишку.

— Немного, — отозвался тот. — Спасибо тебе. Если б не ты, я б уж и помер не раз.

— Если б не ты, мне давно бы пришел конец, — эхом отозвался Ярослав.

Травень разливал по тарелкам горячий, пахнущий травами бульон, не забывая прислушиваться к их разговору.

— Ешьте, мужики. — Он вручил каждому по ложке.

— Мне надо бежать, — отозвался Петруша.

— Та ты сначала поешь.

Ярослав ерзал, вертел головой, то и дело подбегал к окну, что-то высматривал на ярко освещенном дворе. Петруша сосредоточенно и жадно ел. Он быстро уничтожил обе порции — и свою, и зазевавшегося Ярослава. Мальчишка наедался впрок. Его ясные даже в боли глаза, подернула дымка усталой сытости. Он кульком завалился на бок, прикрыл глаза, затих. Травню показалось, что он уснул.

— Послушай, Ярик! — прошептал Сашка.

Сын Лихоты обернулся. Он стоял у окна. Яркий уличный фонарь светил ему в спину. Лицо пряталось в тени.

— Послушай, зачем они снимали порку на камеру?

— Не знаю! — Парень отвернулся. — Не спрашивайте меня. В Пустополье творятся плохие дела. Очень плохие!

— Вот и расскажи мне, как они собираются использовать запись?

Ярослав не отвечал, уставился на двор так, словно там представляли цирковую программу. Видимо, зрелище взволновало его, и он выбрался на карниз.

— Эй! — Травень кинулся к окну. Кричать не хотелось, Петруша все ещё пребывал в теплых лапках сытой дремы. — Не свались, парень! — Сашка крепко ухватил Ярослава сзади за толстовку, глянул через его плечо на двор.

«Тойота» медленно двигалась по дорожке от гаража к воротам. Стекло со стороны водителя было опущено. Витек Середенко волочился рядом с автомобилем слегла придерживаясь рукой за водительскую дверь. Его заметно шатало, губы непрестанно шевелились, лицо исказилось в болезненной гримасе. Со своего места Травень мог прочесть по губам лишь два слова, которые Середенко повторял очень часто «дай» и «порошок». Ну, ещё, может быть, «плохо» или «поход».

«Тойота» остановилась перед воротами. В освещенном окне сторожки возникла бритая голова Жонга. Ворота отъехали в сторону. Вспыхнули холодным ксеноновым светом фары. «Тойота» рванула с места. Сильвестр куда-то торопился. Потеряв опору, Середенко рухнул на гравий двора. Ворота закрылись. Жонг равнодушно посмотрел на Витька из окна своего домика и скрылся из вида.

— Не волнуйтесь так, Александр Витальевич! — улыбнулся Ярослав, расстегивая молнию на толстовке. — Я довольно долго и успешно занимался паркуром. Ах, чем я только не успел позаниматься в свои двадцать два. А теперь ещё и это…

— Куда?! — рявкнул Травень.

Но Ярослав ловко извернулся, прыгнул вниз. В руках у Сашки осталась его толстовка из серого флиса с надписью «Well done» на груди.

* * *

Травень скрутил третью самокрутку. В последний раз глянув на спящего мальчишку, высунулся в окно, закурил. Бритая башка Жонга снова торчала в оконе сторожки. Пульт управления воротами под надежным присмотром. Трехметровая стена, спираль колючей проволоки на ней — непреодолимая преграда для девятилетнего пацаненка. Конечно, в ограде есть и другие выходы — калитки, лазы, ворота. Надо проверить надежность их запоров. А Петра он отвезет в Пустополье сам. Сдаст с рук на руки Вичке и бабушке. Накажет не выпускать из дома. Травень выдохнул в прохладный воздух сероватый дымок.

— Сладко пахнет, — проговорил Петруша.