Воин Русского мира

Сумел же бесшумно подкрасться! Давно ли вот так стоит рядом?

— Да, — нехотя отозвался Травень. — Ты отошел бы от окна. Дует, простынешь.

В глазах мальчонки мелькнула ирония. Терриконы, минные поля между ними… Какая там простуда! Похоже, парнишка и вовсе ничего не боится.

— Это марихуана? — спросил Петруша.

— Нет. Обычный табак. А почему…

— Я видел, как ты набил косяк. Но даже если это марихуана — ничего. Вичка говорит, что легкие наркотики не так страшны.

— А какие страшны? — Травень раздавил бычок о подоконник.

— Его продают в Пустополье. Все называют его «зубной порошок».

— Он похож на зубной порошок?

— Не знаю. Никогда не видел.

Травень достал из кармана крошечный, запаянный кусок целлофана.

— Это зубной порошок? — спросил Петруша.

Травень разорвал пакет, втер небольшое количество порошка в десну, зажмурил глаза. Где-то неподалеку незадачливый тромбонист, безбожно фальшивя выводил первые ноты «Сицилианы».

— Нет, это не зубной порошок.

— Жаль. Я-то ни разу зубного порошка не видал.

— Он выглядит точно так же, как этот.

— Жаль, — повторил Петруша и внезапно добавил: — А ты не мог бы мне сыграть ту музыку, которую слышал только что на своей трубе?

— Почем тебе знать что я слышал?.. — изумился Травень.

— У тебя такие глаза были, будто ты слышал музыку.

Петруша прошлепал к кровати, притулился на краю широкого ложа и, казалось, собрался снова уснуть. Травень достал инструмент, взял несколько осторожных нот, остановился.

— Играй! — снова попросил мальчик.

* * *

Ночь выдалась душной и оживленной. Травень цедил сигарету за сигаретой, укладывался, вставал, спускался в кухню выпить чай. Похоже, в эту ночь в доме Лихоты спал только Петруша. Жонг вовсе не гасил свет в своей сторожке. Ворота то и дело открывались и закрывались, впуская и выпуская разные автомобили. Сильвестр не возвращался, зато «шкода» Киборга выезжала со двора несколько раз, но всегда ненадолго. Наконец в третьем часу за ворота выехал не только Киборг, но и одна из двух БМП. Броню густо облепил народ в комуфляже. У двоих бойцов Травень заметил трубы минометов.

Высовываться из окна или каким-то иным образом обнаруживать свой интерес к происходящему не стоило. Пусть и сам Лихота, и Киборг, и бог ещё знает кто, думают, что он бережет сон мальца Половинки. Местонахождение Неназываемого ему не известно. Он тоже мог выехать за ворота, мог уйти пешком, мог оставаться внутри периметра. Да мало ли ещё вариантов! Травню захотелось увидеть УАЗ «Патриот». И не просто увидеть, а ещё раз обыскать.

Сигать из окна, подобно Ярику, не хотелось. Но выбраться из апартаментов надо. И выбраться скрытно. Травень ещё раз глянул на крепко спящего Петрушу и вышел за дверь. Запирать апартаменты на ключ показалось бессмысленным — чужой дом, чужие двери, чужие ключи. Да и не было у него ключа.

Травень спустился по лестнице, глотнул на пустой, по ночному времени, кухне воды из кулера и выскочил через кухонную дверь на широкий, обложенный голыми клумбами хозяйственный двор. Распахнутые настежь ворота открывали ярко освещенное чрево опустевшего гаража. Фигура в камуфляже ползала по броне оставшейся БМП, да Яриков байк монотонно тарахтел движком. Шлем лежал на сиденье. В его забрале отражались гаражные огни. Самого Ярослава не было видно.

Сашка пробрался в гараж, спрятался на заднем сиденье одной из обшарпанных «копеек». За тонированными стеклами его не разглядеть, зато самому хорошо видны и БМП, и байк «мерседес», и УАЗ «Патриот», запаркованный у самой лестницы, ведущей на антресоли.

Неназываемый где-то здесь — дверца УАЗа приоткрыта. Травень видел ключ, торчащий из замка зажигания внедорожника. Он вертел головой в поисках людей. Витек Середенко и Ярик обнаружились под лестницей, в темном закутке. Их обоих отгораживал от посторонних взглядов пятнистый бок УАЗа.

Сашка осторожно, стараясь не шуметь, открыл дверцу «жигулей». Надо подобраться поближе, послушать о чем говорят. Движок «мерседеса» тарахтел, заглушая звуки шагов. Собеседники увлеклись разговором и не замечали ровным счетом ничего вокруг.

Сашка притаился за колесом УАЗа. Так он мог видеть собеседников в правом зеркале автомобиля. И он отчетливо слышал их голоса.

— Дай порошку! Вмираю!.. — бубнил Витек.

— Отвали, Середенко! У меня ничего нет.

— Послухай! Ти ж можешь достати, я знаю! У тебе е.

— Не курю, не пью, не употребляю наркотики, — повторил Ярослав.

— Послухай, одна тильки доза! — простонал Середенко.

— Не понимаю о чем ты… — Ярик выскочил из-под лестницы. Он быстро пошел, почти побежал в сторону своего тарахтящего байка.

Середенко потащился следом. Ярослав уже надел шлем и перчатки, когда Витек навалился грудью на руль.

— Не пущу! Без дозы издохну! Дай! Сжалься! — тихий до этого голос его, сорвался в истошный визг.

Верхняя часть лица Ярослава до самого носа пряталась под забралом шлема. Травень мог видеть только рот парня. Ярик проговорил тихо, слов не разобрать. Но Травень всматривался в лицо своего подопечного и ясно видел движение его губ.

— Хорошо, — сказал Ярослав.