Воин Русского мира

— Усе мертвяки! Усе! — вопил Аксен, не сводя глаз с Лихоты-младшего. — Пчелка, Вичка эта, мертва. Бэха погорела. Мясо запеклося! Вонизма аж до Лисичановки. Паленым мясом воняе!..

Заточка ударилась о кафельную стену, раскрошив в мелкие осколки несколько фаянсовых квадратов.

— Молись! — прорычал Травень.

— Шо?!

— Молитву знаешь? — холодно уточнил Ярослав. — «Отче наш», «Славься». Да что угодно! За упокой убитых…

— Молись! — повторил Травень. — Говори Символ веры. Если скажешь, отправлю тебя… ну не знаю куда, но жить будешь. Не скажешь — прямиком в родное пекло попрешь. Ну?! Молись!

— Не маю я ваших молитв! На хер мне!

— Повторяй за мной, — Ярослав склонился на Аксеном. — Говори так: «Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли…»

— Не-е-ет!!! — Подбесок забился в истерике.

Скатанная жгутом балаклава слетела с его головы. Травень схватил было его за запястья, да так неудачно, что весь перепачкался в крови.

— «…видимым же всем и невидимым. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век…» — продолжал Ярослав нараспев.

— Ну же, повторяй! — рычал Травень.

— А-а-а!!! Не-е-ет!!!

На губах Аксена выступила розовая пена.

— Эпилептик, — вздохнул Ярослав.

— Дьявол, — уточнил Сашка.

Аксен попытался высвободиться из стального захвата Травня. Откуда и силы-то явились для такой долгой борьбы! Нечеловеческие силы. А почему же он сразу не оказал сопротивления? Ведь Сашка не удосужился даже обыскать его. Пару минут Аксен трепал и молотил Травня, словно заправский боксер, и Сашка даже пропустил несколько вполне приличных оплеух. Теперь и его нос был разбит, по губам и подбородку на грудь текло тепленькое.

Солоноватый привкус собственной крови привел Травня в чувство, да и Аксен начал уставать. Из обеих его пробитых ладоней сочилась, брызгая на стены при каждом ударе, кровь. Краем глаза Сашка заметил, что Ярослав шмыгнул за дверь, в одну из пустых кабинок. В другой кто-то внятно хныкал, умоляя о пощаде. Нет, надо это прекращать. Отразив очередной боксерский выпад, Сашка ухватил подбеска за волосы и отвел его голову назад, на расстояние вытянутой руки. Помогла значительная разница в росте. Теперь Аксен не мог дотянуться до его груди, не мог нанести мало-мальски чувствительный удар. Тогда Травень стал прикладывать врага о стену, круша им кафель и приговаривая:

— А рожек-то на башке пока нет. Видать, не отросли ещё. Жаль! За рога трепать удобнее…

Конец схватке положил Ярослав. Он несколько раз в разных местах проткнул тело Аксена своим заточенным прутом. Но на этот раз дырявил не руки, а спину. Видно, парнишка знал наверняка, между какими ребрами, с какой стороны у человека колотится сердце. После третьего удара Аксен обмяк, и Травень выпустил из ладони его, ставшую липкой от крови, прическу.

Теперь Арсений Гнесь лежал навзничь у них в ногах. Лицо его казалось на удивление чистым и спокойным. Одежда, утратив камуфляжный окрас, сделалась однотонно-бурой. И цементный пол, и стены, и фанерные дверцы кабинок — всё было измазано кровью. Травень шагнул к двери, выглянул наружу. Короткий и узкий коридорчик вел от туалета прямо в танцевальный зал, под холодный свет люминесцентных ламп. Возле убранного лазурным плюшем помоста женщина в пестрой косынке и синем халате сосредоточенно сметала мусор. И никаких тебе полицейских сирен. И никакого беспокойства. Словно в Пустополье, что ни день, кого-то мочат…

— Тут каждый день кого-то убивают, — проговорил у него за спиной Ярослав. — Многие привыкли. Но нам все равно сейчас лучше уехать. Ты, дядя Саша, ничего не бойся.

Травень обернулся. Изумляться не осталось сил. Он мельком глянул на Аксена. Лихота-младший уж успел прикрыть лицо убитого чистым носовым платком.

— Петруша называл его подбеском, — напомнил Ярослав. — И правильно.

— Мне бы тоже хотелось кое-что узнать. До конца, — буркнул Травень.

Он не стал смотреть в его правильное, замкнутое лицо. Может быть, и Ярослав каждый день кого-то убивает? Может, уже привык?.. Пусть скрывает всё, что считает нужным скрыть. Может быть, так-то и правильней всего будет.

— А тебя Петруша Бумажным Тюльпаном величает.

— Хм, я не достоин…

Вот теперь он, пожалуй, готов удрать. Что ж! Посмотрим.

— Ярик, не сочти за труд…

— Что?

Травень извлек из-за голенища и протянул ему нож.

— Ого!

— Ничего особенного. Американская работа. Сходи-ка да отсеки кусок лазурного плюша из-под задниц «гоу-гоу».

— Чтобы протереть тут всё? — Ярослав с брезгливостью оглядел изгвазданные стены.

— Неа. Кусок нужен большой. Завернем его. — Сашка кивнул на Аксена. — Надо же как-то его вывезти.

— И похоронить? — Парень испытующе, но без страха смотрел на Травня.

— Нет. Мы отдадим слугу его господину.

— Сильвестру?!

— Точно.

— Он расстроится.

— Ступай за тряпкой.

* * *

Они вышли на свежий, пахнущий новым рассветом воздух, плотно прикрыв за собой тяжелую дверь. В то же мгновение вход в мышиное царство замкнулся на замок. Проворная рука несколько раз, до упора провернула за их спинами ключ. Ярослав испытующе глянул на Травня.