Воин Русского мира

Воин долго испытывал терпение Стаса. Когда оборудование штаба Землекопов уже серьёзно пострадало, он обнаружил явную склонность ретироваться. Прикрывшись рыхлым телом Романа Нестерова, как щитом, он стал продвигаться к выходу. Клоуну и Даниилу пришлось опустить стволы.

— Я, пожалуй, пойду. — Голос воина звучал ровно, словно они не метались в бессмысленной драке впятером по небольшой комнате в течение четверти часа. — Вы приходите, как стемнеет. Я отдам вам Викторию. Только штурмовать Благоденствие больше не надо. Пощади моих земляков, Матадор! Христом Богом тебя заклинаю!

Вряд ли он просто куражится. Скорее всего, преследует какие-то цели. Какие?.. Хочет навязать серьёзную схватку? Тогда, вероятно, он пришел не один. Хочет спровоцировать их. Выманить из Пустополья в место, удобное для противника. Куда?

— Где сейчас находится Виктория? — спросил Стас.

— Я оставил её в посадке, в пяти километрах от Благоденствия. Неподалеку от бээмпэ с трупами Землекопов, которых товарищи не бросают в беде. Но именно сейчас она, скорее всего, уже в доме Саввы Олеговича.

— Почему не привел её к нам сразу?

— Во первых, она ранена.

— Рана тяжелая?

— Точно трудно сказать. На первый взгляд — нет. Думаю, ей оказана медицинская помощь.

Роман висел на руках воина тяжким кулем. Придурок, слабонервный офисный планктон, за полгода беготни между Лисичановкой и Благоденствием наблатыкался, обстрелялся. Хорошо исполняет свою функцию. Жаль было бы его потерять, но сейчас главное довести начатое до конца и при этом самому не пострадать. Устав держать тело Романа, воин ослабил хватку, и москвич осел на пол. Клоун тут же поднял ствол. Он почти не целился. Этот умеет убивать любым оружием и из любых положений. Достойный противник для воина. Пуля вошла в дверной косяк слева от головы гостя. Острые щепы брызнули в стороны. Одна из них попала воину в глаз. Разумеется Данька и Клоун воспользовались этим, да и Роман-москвич не сплоховал — взял обе ноги гостя в плотный захват.

— Ты все равно не смог бы уйти, — проговорил Стас, склоняясь над спелёнутым врагом. — Там полон двор наших, и они слышали стрельбу.

— Я рассуждал иначе. — Воин поморщился.

Наверное, витки скотча слишком сильно сдавили его запястья. Что ж, скоро этому участку его тела будет даровано облегчение. Зато другие…

— А о Виктории мы позаботимся. Девочка будет жить, как и жила. Одену, как куколку. Накормлю. Напою элитными напитками, и всё остальное будет иметь. И её семья…

— …которой почти уж нет. Ты на славу постарался, — вздохнул воин. — Не утомляй меня своими разговорами, а? Я старый и от трепотни быстро устаю. Делай, что задумал. Я с тобой больше разговаривать не стану.

* * *

Стас налил себе полный стакан темно-коричневой жидкости из пластиковой бутылки с этикеткой «Байкал». Надо уважать правила и более других те, что установлены собственной волей. Конечно, водка в такой ситуации уместней. Но он не может сейчас себе этого позволить. Вся бригада днюет в соседней аудитории. Увидят его пьяным — прощай дисциплина. Стас опустошил стакан. Прислушался. Обычно крики допрашиваемых хорошо слышны из подвала и, по логике событий, пленник должен бы уже вопить. Неужели Косолапов беседует с ним по душам и ещё не приступил к настоящему допросу? Стас посмотрел на часы. Косолапов и Роман снесли воина вниз сорок минут назад. Странно! Впрочем, может быть, воин — действительно крепкий мужик. Говорят, афганский ветеран. Всё равно странно.

Двое молодых пацанов заканчивали уборку в штабе. Кое-как собрали поврежденную мебель, прибрали кровать, вынесли на двор безнадежно разломанные, не подлежащие восстановлению парты.

Стас включил ноут. Нашел недосмотренную киношку, запустил приложение для просмотра видеофайлов. Очки положил рядом с компьютером на стол. Потер глаза ладонями. Теперь мир стал чуть-чуть ярче, хотя… Он уставился на экран. По бликующему монитору поползли лица и пейзажи. Саундтрек перемежался пустыми диалогами. Клонило ко сну.

Его разбудило бормотание Барцу. Стас обернулся.

— Командир, мы бросили его в яму. — Лицо Бакирова казалось голодным и усталым, будто бы он только что вернулся с суточной прогулки в сторону Благоденствия.

— Он жив?

— Конэшно!

— Помни, Барцу. Этот человек — суть ценный товар. Он не может пропасть. Он не может погибнуть. Его жизнь дорого стоит.

— Дороже, чем порошок?

Ещё скалится, скотина!

— Даниил подробно беседовал с ним?

— Конэшно!

— Я хочу сам с ним говорить. Хочу слышать его голос.

— Он в яма. Терапевт говорит, сегодня больше не надо. Завтра.

— Не так. Ты не понял. Я просто хочу слышать его голос. Ты будешь говорить с ним. Ты наверху. Он — в яме. Вы разговариваете друг с другом. Я — слушаю.

— Он не хочет говорить…

— Он лишился зубов?

— Пока нэт…

— Он в сознании?

— Конэшно. Он зол. Я попробую разозлить его больше. Пойдем, командир!