Война

– У тебя нет оружия? – потрясенно спрашиваю я.

Ну конечно, нет! В лагере у Зары забрали все оружие, и ничего не дадут до ближайшего сражения.

Если бы напавшие на меня мужчины выбрали палатку Зары, она была бы совершенно беззащитна. От этой мысли становится дурно.

– Жди здесь.

Я встаю и иду в шатер Войны. Всадника сейчас там нет, и это к лучшему. Легче попросить у него прощения, чем разрешения. Хватаю один из разбросанных повсюду кинжалов, выхожу из шатра и возвращаюсь к Заре. Двое всадников Фобоса следят за каждым моим движением.

– Что это? – удивляется подруга, когда я протягиваю ей оружие в ножнах.

– Надевай.

– Не уверена, что получится, – говорит она, разматывая кожаный ремень, обернутый вокруг ножен. Он явно не на женскую талию.

Зара дважды обматывает ремень вокруг своей талии, смотрит на клинок.

– Война не убьет меня за это? – спрашивает она, настороженно поглядывая на следящих за нами Фобосов. Они наверняка скажут Всаднику, что я взяла его кинжал.

– Я с ним поговорю. Все будет в порядке.

Она вскидывает брови.

– Поговоришь с ним? – скептически интересуется Зара. – И это поможет?

– До сих пор помогало.

– И как же вы будете разговаривать? – смеется она. – В положении лежа?

Я хмурюсь, но и смеюсь тоже.

– Нет. Мы просто поговорим.

Зара качает головой:

– Либо ты самая убедительная женщина в мире, Мириам, либо его услуги дорого тебе обойдутся.

Ты моя жена. Ты подчинишься моей воле. Станешь моей еще до того, как я сровняю этот мир с землей.

Зара права, ничто в этом мире, особенно в наше время, не дается бесплатно. Тем более услуги. А Война оказал мне уже немало услуг. И когда-нибудь заставит за все заплатить.

Глава 22

Я нарушила третье правило: не привлекать внимания.

Война с самого начала обратил на меня внимание. А теперь о том, кто я, известно всему лагерю. Ощущаю тяжесть их взглядов, когда сажусь на Леди Годиву – новую лошадь, которая в отличие от Грома не мечтает лягнуть меня при первой возможности. От всеобщего внимания у меня кожа зудит. А еще бесит, что теперь невозможно слиться с толпой.

Как и обещал Всадник, армия выдвинулась в путь. Ашдод уничтожен, и все окрестные города тоже. Войне некого больше убивать, пора двигаться дальше. И мы с Войной снова едем во главе колонны на достаточно большом расстоянии от остальных, и я даже на время забываю, что за нами следует целая армия убийц.

Всадник ведет нас на юг по шоссе № 4. Местность вокруг совершенно плоская, ни одной возвышенности, откуда можно было бы увидеть океан, но клянусь, я уже чувствую его запах. Он всего в нескольких километрах от дороги. И, судя по разговорам в лагере, ближайшие несколько дней мы будем держаться ближе к побережью.

Стараюсь думать о путешествии, но мысли то и дело возвращаются к моему попутчику. И это продолжается с тех самых пор, как мы покинули лагерь. По какой-то непонятной причине сегодня я не могу его игнорировать. Или, может, по вполне понятной? Что если варварское правосудие Войны, свершенное сегодня утром, сломало что-то во мне? Как бы то ни было, сегодня я просто не могу не замечать резкую линию его подбородка, темные, почти черные волосы и лукаво изогнутые губы. Смотрю на его красные доспехи и мощные бедра.

Господи, я думаю о его бедрах!

О бедрах моего врага.

Я чертова идиотка.

Раскаяние не мешает мне продолжать смотреть на Войну. И чем дольше я смотрю, тем яснее понимаю, что хочу провести пальцами по этим странным светящимся отметинам на коже, хочу размазать темную подводку его глаз. Хочу снова попробовать эти губы на вкус. Очень хочу, но должна сопротивляться, и от этого желание становится еще сильнее.

– Почему у тебя не было других женщин с тех пор, как мы встретились? – вопрос сам срывается с языка, и я готова провалиться сквозь землю, когда понимаю, о чем только что спросила.

Подобные вопросы задают, если человек тебе нравится. Я сейчас заставляю Войну верить, будто он мне не безразличен. А это не так, правда. Мне плевать на него, просто любопытно. Всем ведь интересно узнать об интимной жизни Всадника.

Нет? Только мне?

– Кто тебе сказал, что у меня вообще были женщины? – оглядывается Война.

– Люди болтают.

Когда я только приехала в лагерь и народ обсуждал Всадника, казалось, что через его шатер проходит бесконечный поток женщин.

– А-а-а, – тянет Всадник. – Люди и их слабости…

Долгая пауза.

– Ну и?.. – не отступаю я. И так уже поставила себя в неловкое положение, так что можно продолжать. – Так почему?

Война поворачивается ко мне всем корпусом, его карие глаза сверкают на солнце.

– Я верен тебе, жена, и только тебе.

Хочется отмахнуться от того, что он сказал. И стоило бы еще несколько дней назад. Но почему-то сегодня эти его слова – будто удар под дых.

– Ого. Я польщена, – пытаюсь говорить насмешливо, но получается плохо.

Война страдальчески улыбается, словно длительное воздержание дается ему нелегко. Бедный маленький Всадник и его одинокий, никому не нужный член. Как ему теперь жить?