Война

Жуть какая. Везде, где побывал Война, остается его нежить – не спит, не умирает и всегда охотится.

На ходу заправляя за ухо прядь волос, я отодвигаюсь от Всадника, и он это замечает. Я все время забываю о его истинной природе.

– Ты много раз видела, как я убивал, Мириам, и все же это тебя беспокоит?

– Конечно, меня это беспокоит, – подтверждаю я. – Из-за этого мне страшно к тебе прикасаться.

Лицо Войны… В его глазах снова жестокость, но на миг – на краткий миг – я вижу в них боль. Абсурдно даже допускать, что стихия, сила природы, какой является Война, способна чувствовать боль. Но… может быть, я не единственная, кто чувствует себя уязвимым, если снять с него одежку.

– Но ты будешь прикасаться ко мне, – говорит он. – Будешь, если хочешь, чтобы ваши голубятни оставались нетронутыми – и, думаю, нет необходимости напоминать, как легко я могу отменить все послабления, которые ты выторговала для своего рода.

– Выторговала, – повторяю я.

Теперь уже я чувствую себя оскорбленной – оскорбленной, использованной и грязной. Неважно, что вся эта ситуация была моей идеей и что именно это я и делала – выторговывала и покупала для своих собратьев шанс выжить, – меня все равно обжигает обида, когда слышу, как говорит об этом Война. Как о холодной сделке.

Встаю в полный рост, совершенно голая, и мне наплевать, что видит Война.

– Рада, что мы оба понимаем, что это просто сделка, – я начинаю одеваться. – Не хотелось бы, чтобы у тебя создалось впечатление, будто я действительно хочу тебя.

– О, ты хочешь меня, – самодовольно произносит Всадник.

Я натягиваю штаны.

– Пошел ты в…

– Не сейчас, только когда ты полностью сдашься.

Хватит, хватит! С меня хватит. Одевшись, я бреду прочь.

– Ты поедешь обратно со мной, – распоряжается Война.

Показываю ему средний палец.

Пройдя метров двадцать, краем глаза я замечаю движение. Оборачиваюсь и вижу, что в мою сторону бежит зомби. Закричать я не успеваю, но, не стану врать, немного подпускаю в трусы при виде бегущей ко мне твари.

Война стоит на покрывале и, натягивая штаны, наблюдает за нами.

– Ты что творишь? – кричу я Войне, не в силах оторвать глаз от зомби.

Мертвец несется ко мне. И я бросаюсь бежать. Успеваю пробежать с полкилометра, прежде чем тварь меня настигает. Мы падаем и начинаем кататься по занесенной песком земле.

Боже мой, ну и вонь! Мои ноздри будто кто-то насилует. Меня вот-вот вырвет. А когда, наконец, удается рассмотреть это страшилище, у меня вырывается дикий вопль. Он не из недавно умерших, вроде тех, с кем я сражалась в предыдущем городе. Кожа зеленовато-серая, она гниет, отваливаясь кусками и обнажая полуразложившиеся внутренности.

Зомби тащит меня, пытается поднять на ноги. К нам подъезжает Всадник верхом на Деймосе. Останавливается рядом, протягивает руку.

– Давай, Мириам.

Я злобно смотрю на него.

– Нет.

– Тогда моему человеку придется проводить тебя домой.

Кажется, у меня к волосам прилипли кусочки этого разлагающегося зомби. А какая-то часть определенно размазана по моим штанам и рубашке.

Придется сжечь эту одежду. Черт.

– Ну и пусть, уж лучше его компания, – огрызаюсь я.

Война хмурится, глядя на меня разочарованно и обеспокоенно.

– Что ж, пусть так и будет. Наслаждайся прогулкой, жена.

И уезжает.

Скотина.

Чтобы вернуться в лагерь, понадобился почти час, и всю дорогу мертвец держит меня за плечо. Воняет от него так, что меня выворачивает. Четыре раза. В конце концов я затыкаю нос и начинаю дышать ртом. Но я все равно не жалею о своем решении. Нисколько.

Компания протухшего мертвеца лучше, чем общество Войны.

Несколько дней я не вижу Всадника. Он меня не зовет, а сама я держусь подальше от его шатра, читаю, делаю оружие, хожу в гости к Заре и ее напуганному племяннику.

В тот день, когда мы сворачиваем лагерь, мне приводят лошадь и велят ждать Войну. С одной стороны, это неожиданно, с другой – я не хочу его ждать.

Меня уже не пугает то, что по улицам всех павших городов мира бродят поднятые Войной мертвецы. Да, это все ужасно, и Всадник оказался даже большим варваром, чем я представляла, но – дела обстоят так, как обстоят, и теперь мне это известно. Я даже не держу на него зла из-за той отвратительной прогулки обратно в лагерь, хотя после возвращения долгое время не могла прийти в себя. Просто меня все достало, и это ощущение стало… привычным.

Но вот через лагерь проезжает Война, похожий на красное солнце, поднимающееся на горизонте, и я понимаю, что очень хочу его видеть – мне не терпится разозлиться на него, услышать его низкий голос и посмотреть ему в лицо. А может, даже прикоснуться к нему. Этот парень мне не нравится, но, кажется, я на него подсела.

Увидев меня, Всадник подъезжает и останавливается. Несколько секунд он молча смотрит на меня.

– Жена, – произносит он. Не представляю, о чем он думает.

– Война.

Он слегка кивает мне и снова снимается с места. Я скачу за ним следом, на глазах у всех, чувствуя на себе взгляды всей армии. А потом они отстают, и остаемся только мы – я, Война и бесконечная дорога перед нами.

Всадник заговаривает первым:

– Раз уж мы женаты, лучше нам поладить.