Война Алой и Белой розы. Крах Плантагенетов и воцарение Тюдоров

Конечно, как показала история с де ла Полями, Генрих не мог позволить себе полностью игнорировать опасности, угрожавшие династии. Других претендентов на трон из династии Плантагенетов и среди представителей йоркистов было немного, но они были. Весной 1521 года Генрих выдвинул безжалостные обвинения в измене — то есть в планах или помыслах убить короля — против Эдварда Стаффорда, герцога Бекингема, чья родословная восходила к Томасу Вудстоку, а через него — к Эдуарду III. Герцог был болтливым и невыносимо высокомерным гордецом: весь в отца, безрассудного «делателя королей», который восстал против Ричарда III. Его вина по большей части сводилась к тому, что он брюзжал по поводу королевской политики, прислушивался к пророчествам о том, сколько проживет король, и ворчал, что, возможно, однажды он сам станет монархом и будет править гораздо лучше. Но этого было достаточно, чтобы избавиться от самого могущественного аристократа Англии. Бекингем предстал перед показательным судом в Вестминстерском аббатстве, герцог Норфолк в слезах сообщил ему об обвинительном приговоре, и 17 мая 1521 года в Тауэре герцогу отрубили голову. Большинство обвинений против него были сфабрикованы, а сам процесс инсценирован так, что другого решения суд вынести просто не мог. Сложно представить, что король обошелся бы с Бекингемом так же, не теки в его жилах кровь Плантагенетов, которой герцог так гордился.

Возможно, если бы Генрих твердо решил этим заняться, то другие знатные семьи также вызвали бы у него опасения, но к концу 1520-х годов разум короля занимали династические вопросы совершенно другого рода. У Генриха с женой, вдовой его брата, Екатериной Арагонской, родились несколько детей, но в живых осталась только принцесса Мария. И тут голову королю вскружила Анна Болейн, которая позже стала его второй женой. Проблемы, связанные с религиозной реформой, возникшие потому, что в начале 1530-х годов Генрих искал возможности для развода, привели к новому политическому расколу, не менее катастрофическому, чем тот, что существовал между группировками Ланкастеров, Йорков, Невиллов, Тюдоров и других семей на протяжении XV века. Безусловно, династические трудности никуда не исчезли, но теперь они переплелись с религиозной политикой, которая была продиктована заботами короля о проблемах внутри страны, его все более выходящей из-под контроля сексуальностью, жаждой власти и величия.

Именно в этих обстоятельствах он начал преследовать семью Поул, приговорив Маргарет Поул к казни, которая вылилась в ужасающе кровавое зрелище в Тауэре в 1541 году. Он проклинал имя кардинала Реджинальда Поула по всей Европе и 9 января 1539 года казнил Генри Поула, барона Монтегю, второго сына Маргарет Поул, а также Генри Куртене, маркиза Эксетера, по обвинению в государственной измене. Главная их вина состояла в том, что оба они были не согласны с королем в религиозных вопросах и восстали (или лишь навлекли на себя подозрения в этом) против абсолютной власти короля. Конечно же, тот факт, что Маргарет Поул была дочерью Джорджа, герцога Кларенса, и одной из немногих, кто был напрямую связан с войнами XV века, не мог послужить достаточным основанием для ее казни в 1541 году. Но точно стал отягчающим обстоятельством.

Тем не менее смерть Маргарет Поул до сих пор является водоразделом: она была последней из представителей аристократии, кто со всей серьезностью мог утверждать, что в них течет кровь Плантагенетов. Псевдокоролевские династии Йорков, Бофортов, Холландов, де ла Полей и Поулов фактически исчезли. Невиллов и Стаффордов силой заставили подчиниться. Старая знать как прослойка общества, конечно же, продолжала существовать, но многие великие древние семьи были уничтожены. «Сколько человек, во имя Бога вечного, ты убил?» — писал разъяренный убийством матери Реджинальд Поул. Ответ был прост: порядочно. В фокусе политики, которая волновала сердца людей и заставляла их в гневе браться за меч, теперь были вопросы не династии, а веры. После смерти короля в 1547 году во время правления его детей ожесточенные споры шли не между Ланкастерами и Йорками, а между евангелистами и папистами, реформаторами и консерваторами и, в конечном счете, между протестантами и католиками. Война Алой и Белой розы окончательно и бесповоротно ушла в прошлое.

И тем не менее… В субботу 14 января 1559 года около двух часов дня накануне своей коронации младшая дочь Генриха VIII, Елизавета, ехала из Тауэра в Вестминстер через Лондон. Как обычно, было организовано множество уличных представлений, которые должны были показать, что новая королева обладала правом занять престол и была достойна его.

На пересечении Фенчерч и Грейсчерч-стрит поперек улицы установили большую трехуровневую сцену «со сводом и стенами». Вот как она описана в официальном отчете о праздничном шествии: