Война. Апрель 1942 г. - март 1943 г.

Немка Эрна Краус писала своему мужу: «Дети просят, чтобы ты прислал к новому году победу нашего оружия. Я буду скромной и попрошу тебя прислать мне мыло и, если это не затруднительно, мех для жакетки, как у Бетти». В придонской степи, среди тысяч и тысяч немецких трупов, лежит майор Краус. Рядом с ним валяются бутылки из-под французского коньяка и затоптанное немецкое знамя. У Эрны не будет жакетки, и у Германии не будет победы.

В сентябре немцам еще казалось, что они идут к триумфу. В аулах Кавказа старые фрицы озабоченно спрашивали, далеко ли до Баку, а молодые наспех обгладывали кур, говоря, что им некогда — они торопятся в Индию. Гитлер, который уже снялся возле Эйфелевой башни и перед Парфеноном, мечтал быть увековеченным на фоне египетских пирамид. Ноябрь многое изменил. Узнав о наступлении англичан, немцы пытались усмехаться: «Обычная африканская кадриль». Они ошиблись: это было немецким галопом. Не удивительно, что итальянская газета «Реджиме фашиста» пишет: «Фельдмаршал Роммель показал себя блестящим стратегом, неуклонно уклоняясь от всякого контакта с наступающим противником». Кому, как не итальянцам, разбираться в беге? Проснувшись в одно отнюдь не прекрасное для Германии утро, немцы узнали, что Америка переплыла в Африку. Заметалась Италия. Франция подняла голову. В Европе люди стали поговаривать о свободе.

Газета «Мюнхнер нейхсте нахрихтен» пытается успокоить своих читателей: «Длинные зимние ночи всегда отрицательно действовали на уверенность немцев в своих силах… Немцы видят привидения там, где они наталкиваются на трудности. Тяжело переносить неизвестность, в которой мы живем уже два месяца, ибо сегодня нам говорят одно, а завтра совсем противоположное…» Ночи скоро станут короче, но уверенность немцев не возрастет. В новогоднюю ночь Германия, которая стала бояться привидений, увидит свою судьбу. К ней придут повешенные из Волоколамска. К ней придут расстрелянные из Нанта. К ней придут дети Лидице. Немец пишет, что «тяжело переносить неизвестность». Мы можем облегчить это бремя. Мы можем сказать немцам, что нам известен вердикт истории: Германия, поднявшая меч, погибнет от меча.

Даже немецкие остолопы начинают понимать, что им говорят сегодня одно, а завтра другое. Еще недавно я читал в берлинской газете: «Клещи, обхват, окружение — чисто немецкие понятия». Что думают об этих хвастливых словах фрицы, изнывающие на маленьком треугольнике под Сталинградом? Впрочем вряд ли им до стратегии: они мечтают о манне небесной. Но их не накормят ни транспортные самолеты, ни ложь Геббельса.

27 ноября командующий 6-й немецкой армией объявил солдатам, ото они окружены. Он обещал окруженным помощь фюрера. Где же эта помощь? Незадачливые спасители поспешно отходят от Котельникова. «Это случилось так неожиданно», — лопочет пленный немецкий майор Курт Кюлер. Вздор: все человечество ждало этого дня долгие годы. Правда должна была взять верх, и правда берет верх.

Когда часы пробьют двенадцать, встанут немцы и немки. Они еще подымут бокалы с последними каплями французского вина. Они еще попробуют улыбнуться. Но как похожа на оскал эта улыбка! А лозы Франции уже налились соком гнева. Немцам и немкам послышатся роковые слова: «Суд идет». Это идет Красная Армия. Ничего, если вместо судебных мантий на судьях маскировочные халаты. Закон у нас в сердце. Мы пишем приговор черным по белому — немецкой кровью на снегу. Прислушиваясь к шуму российской битвы, дрожат ободранные шакалы и облезшие гиены Германии.

Нет в нашем наступлении веселого задора. Сурово мы смотрим вперед. Новый год рождается в грохоте боя. Нас ждут в новом году большие битвы и большие испытания. Германия знает, что она стала ненавистью мира, и Германия будет отчаянно сопротивляться. Немцы заставят вассалов послать новые дивизии. Немцы навербуют в оккупированных странах новые легионы. Немцы укрепят каждый город, каждое село. Страх перед расплатой придает им смелость. Мы знаем, что впереди еще много жертв. Но нас ведет великое чувство. Нас ждут Украина и Белоруссия. Нас ждут истерзанные русские города. Измученная Европа ждет наших союзников. Когда-то в детстве мы читали о самоотверженных врачах, которые в пургу или в самум, глубокой ночью спешили к постели больного. Когда дело идет о жизни близкого, тяжел бой часов. Каждый день — это тысячи спасенных жизней. Да, немцы будут защищаться, контратаковать, но есть страсть, которая сильнее брони. Одно дело мать, которая защищает ребенка, другое вор, который не хочет расстаться с поживой.