Война. Апрель 1942 г. - март 1943 г.

Генерал Пантази прикидывается веселым, как будто его позвали играть на немецкой свадьбе. В действительности ему приходится присутствовать на румынских похоронах. Легко в Бухаресте говорить, что германо-румынские силы осуществляют «контроль» на Дону. На самом деле «контроль» принадлежит Красной Армии. О «контакте» между германским и румынским командованием нам рассказал пленный румынский полковник Чобану. «Контакт» состоит в том, что немецкий лейтенант командует, а румынский генерал выполняет его приказы. Насчет превосходного зимнего обмундирования генерал Пантази также соврал: румынские солдаты одеты, как классические фрицы, — в кофты, украденные у колхозниц. Но особенно забавны заверения министра Пантази о «спайке» между немецкими и румынскими солдатами. Мы можем сказать, что «спайка» означает ежедневные драки.

Вот приказ командующего 3-й румынской армией корпусного генерала Дмитреску: «Дабы избежать в дальнейшем некоторых неприятных инцидентов между румынскими и немецкими солдатами, предлагаю в любом населенном пункте, где находятся румынско-немецкие части, укреплять всеми средствами дружественные взаимоотношения. Для этого организовать совместные обеды, взаимные посещения, встречи на маленьких праздниках и т. д. Крайне необходимо избегать или в крайнем случае сократить количество конфликтов, которые могут привести к тяжелым последствиям и неблагоприятно отразиться на осуществлении наших притязаний в будущем».

Генерал Дмитреску обеспокоен, как бы тигр, разобидевшись, не отнял у Антонеску Одессу и не швырнул бы Трансильванию мадьярам. Генерал понимает, что «избежать конфликтов» между румынами и немцами невозможно, и он скромно молит своих подчиненных: деритесь пореже.

Начальник штаба 13-й румынской дивизии полковник Бодеску занят статистикой мордобоев. Полковник отдал следующий приказ: «О всяких конфликтах с германскими частями докладывать командованию 7-го числа каждого месяца, начиная с 7 октября 1942 г.».

Напрасно Дмитреску предлагает организовывать совместные обеды: тигр гложет сухари. Ясно, что шакалы постятся. Кончилось время «маленьких праздников». Настало время великих бедствий. «Спайки» как не бывало: Гитлер плохой паяльщик, его «новая Европа» начинает распаиваться.

В лагерях для военнопленных румыны обеспокоены одним: как бы их не поселили вместе с немцами. Они ведь только маленькие шакалы, и они не знакомы с тигром…

Мы знаем, что румынские крестьяне не мечтали ни о Сталинграде, ни о Новороссийске. Страшна теперь жизнь в «великой Румынии». Немцы вывезли все. В стране голод. Письма из Румынии наполнены сообщениями о смерти стариков и детей. Немцы оставили румынским крестьянам по шестьдесят кило хлеба, остальное отобрали. Но мы знаем также, что сделали румыны с нашими городами и селами. Мы знаем, как они душили газами жителей Одессы, забравшихся в катакомбы. Мы знаем, как разоряли румыны казацкие станицы. Приходит час расплаты. Шакалы получат по заслугам. Они получат за то, что они пришли к нам. Но мы ни на минуту не забываем о тигре. Тигр получит за все — и за себя, и за шакалов, и за то, что он к нам пришел, и за то, что он привел с собой мелких жадных хищников.

12 декабря 1942 г.

Цена измены

Цена измены

Передо мной пачка писем, найденная на убитом наемнике, солдате бельгийского «легиона Валония» Фернанде Радаре. Эти письма раскрывают драму, происшедшую в деревушке Доссульс близ Намюра.

Я много раз бывал в этих местах, знаю, как там жили крестьяне. Кругом покатые холмы, покрытые шашечницей полей или дубовыми лесами. На домах сушится рыжий табак. Осенью воздух пахнет горелым можжевельником: крестьяне коптят на кострах окорока. В маленьких кафе пьют кофе или можжевеловую настойку, курят трубку.

Люди ездили во Францию, как в Намюр, — на базар, в магазин за ботинками или за шляпой. Граница не чувствовалась: те же деревни, те же крестьяне, тот же можжевельник.

В мае 1940 года на Арденны обрушился первый удар германской армии. Много домов Намюра было разрушено. Несколько дней крестьяне Доссульса прятались в ближних лесах. Потом они вернулись в деревню. Началась другая жизнь: под немцами.

Немцы тогда верили в свою близкую победу, они были хорошо настроены и старались прикинуться любезными. Они не грабили, но реквизировали, то есть отбирали у крестьян свиней коз, птицу, выдавая взамен расписки. Крестьяне хмурились, но молчали. Жизнь стала нищей и унылой. Не было больше ярмарок. Никто не коптил окороков. Опустели кафе. Когда показывались в деревне серо-зеленые солдаты, жители ждали беды.

Было у крестьян и свое, личное горе: многие из молодых томились в немецком плену. Как здесь сеять? Кто будет собирать табак? Кто починит повозку? Ведь все молодые — в немецких лагерях. И крестьяне спрашивали: когда же вернутся пленные? Вот уже год прошел, как кончилась война, а немцы и не собираются отпускать пленных… Говорили об этом вполголоса. Немцев звали обидными кличками: «фрицы», «фридолины», «боши».