Война. Апрель 1942 г. - март 1943 г.

Война предстала перед ними как бессмысленная судьба, как эпидемия тифа или испанки. Безлюбые люди, они озлобились на своих близких, на жен, на товарищей, на родину. Здесь — начало расплаты, здесь — первое появление исторической справедливости. Люди, заставившие плакать миллионы жен — полек, француженок, чешек, русских, — теперь называют своих собственных жен «насекомыми». Люди, во имя вздорного племенного отбора истреблявшие философов, поэтов, тружеников других наций, признаются в том, что они ненавидят своих товарищей. Люди, уничтожившие пол-Европы с единой целью создать сверхвеликую Германию, теперь ворчат, что для них не существует и Германия. Так мстит за себя попранное человеческое начало.

Солдаты смерти умирают не только от пуль или снарядов, они умирают от внутренней пустоты, от лжи своих начальников, от злобы, жадной и всепоглощающей.

Они откармливали эту злобу, как гадюку, рассчитывая, что змея ужалит других, но вот гадюка обвила тело самой Германии и жалит ее сердце…

Война никогда не казалась нам праздником, ее бутафория не обрамляла наши детские сны. Мы знали другие походы: юноши, как на штурм, шли в тайгу, они не разрушали города, они строили, они осаждали науку, стремясь овладеть тайной слова, числа, формулы, они завоевывали Арктику и прорывались в стратосферу. Оглядываясь назад в прошлое, мы сперва увидели Пушкина и Толстого. Потом мы поняли, что Суворов и Кутузов позволили Пушкину стать Пушкиным. Мы гордились не силой, но правдой, и, думая о жизни других государств, мы говорили себе: может быть, нам трудно, но мы хотим жить справедливо. И вот враг напал на нас. В ответ мы не начали бряцать оружием!. Прошлым летом суровым было лицо России, освещенное отсветами пожаров, сжаты были ее уста, и в напряженной, глубоко человечной тишине шли среди золотых нив эшелоны на запад.

Есть в войне все, как и в жизни человека: и веселье, и тоска, и горечь потери, и радость победы. Никто не скажет: «Война — это низкое дело», или: «Война — это высокое — дело», — война войне рознь. Зачем пришел немец Рихард Громмель в Смоленщину? Он сам этого не знает. Ему сказали, что Германии нужно «жизненное пространство». Это было для него и для его сотоварищей абстракцией. Они заменяли «жизненное пространство» поживой, «трофеями», насильно захваченными женщинами, попойками среди могил.

Против Рихарда Громмеля пошел Иван Шелопутов, двадцатилетний разведчик. Он родом из Орла, Его город немцы разорили, как разоряет кукушка чужое гнездо. Там осталась его мать, Пелагея Васильевна с больной дочерью. Пелагея Васильевна была верующей, ходила в церковь, а ее дочь, комсомолка, читала, как священное писание, роман Островского и говорила: «Вот так нужно жить…» Иван только теперь понял, как он любит своих. Он думал не раз: «Что стало с сестренкой? Оля мечтала быть героиней, не пошла на войну потому, что бедняжка хромая, а с немцами она жить не сможет, убьют ее, повесят…» Ивану было жаль свою мать: немцы обидят старуху. Он не думал о своей жизни. Я знаю, что он работал на заводе, на фрезерном станке, увлекался математикой — поздно ночью сидел над тетрадкой. Наверно, были у него и большая мечта, и любимая девушка. Немцы разворотили его жизнь. Он убил Рихарда Громмеля и принес в штаб замаранную кровью записную книжку. Он не спрашивал и не спросит, зачем он на войне. Он хочет снасти своих, хочет отстоять жизнь свою и своего народа. Он воюет, как он дышит, потому что человек должен дышать.

Все знают тишину перед боем, сосредоточенность, молчаливость за час до атаки. Жизнь каждого — это большой дом, необозримый надел. Часто в такую минуту, перед опасностью, видишь, как много ты в жизни еще не сделал, сколько прекрасного не заметил в своем большом доме, в необозримом наделе. Эти мысли не принижают бойца, они его укрепляют. Война расширила и углубила наш мир. Все, что мы смутно чувствовали, стало ясным, четко обрисованным, начертанным в самом сердце.

На войне каждый боец еще острее почувствовал свою любовь к близким, к семье. Он вспомнил рассказы отца про «германа», про гражданскую войну, и отец ему стал ближе. Он понял печаль матери, выходившей его в трудные годы. Когда он уезжал на войну, мать не выдержала — расплакалась. За эти слезы сын должен отплатить врагу: почему не дали старой женщине мирно прожить свой век?

Боец идет по селу — это где-то под Вязьмой. Белобрысая девчонка смущенно улыбается. И боец вспоминает свою дочку. Он сам из Сибири, там деревни другие и деревья там другие, но его девочка так же сконфуженно прыснет в ручку, если чужой ее спросит: «Как тебя зовут?» В Сибири спокойно, а здесь побывали немцы… Как еще уцелели эти люди? Вот ту избу сожгли… И боец чувствует, что на нем судьба его детей. Еще недавно он был беспечным, знал — сам проживу и детей накормлю. А теперь от его отваги зависит жизнь близких.