Война. Апрель 1942 г. - март 1943 г.

Почему заживо сгнил Рихард Громмель еще до того, как его застрелил советский боец? Потому что в войне, затеянной Гитлером, нет души. Существуют «полицейские романы». Схема несложна: преступник совершает диковинные преступления, полицейский преследует преступника. Оба стреляют, убивают, рискуют своей жизнью, но читатель чувствует, что для них смерть — элемент профессии и только. И преступник и сыщик способны на смелые поступки, но никто не назовет их героями. Они могут отдаваться своему делу с душой, но в их деле нет души. История быстро забывает имена талантливых преступников и блистательных авантюристов, она сохраняет другие имена: людей, погибших за великую идею, за свой народ и за человечество, за новое, лучшее общество. Вооружение Красной Армии может напоминать вооружение германской армии. Стратегия двух сторон может обнаруживать точки соприкосновения. Но нет ничего общего между красноармейцем и солдатом гитлеровской армии: герой и преступник, мужественный человек, отстаивающий родину, и профессионал-убийца. Два несовместимых мира.

Мы знаем, с какими мыслями умер немец Рихард Громмель. Этому мы можем противопоставить замечательный рассказ о героической смерти пяти моряков, защитников Севастополя, которые, обнявшись и сказав друг другу последнее «прости», повязались гранатами и собой преградили путь вражеским танкам. Теперь, услыхав о преодолении смерти, я подумаю не о высокой работе ученых, которые заняты продлением человеческой жизни, но о пяти веселых, горячо, любивших жизнь краснофлотцах. Это ли не преодоление смерти? Это ли не бессмертие? Подвиг пятерых не только остановил одну из атак противника, он внес новую жизнь в сердца миллионов, он расширил, укрепил душу России, он останется и в дни жестоких боев этого года, он останется и после победы — в более пышном цветении наших полей, в более чистом звучании девического хора.

27 июня 1942 г.

Семья Дедовых

Боец Митрофан Дедов переслал мне письмо от своих родителей и сестры из колхоза Иркутской области:

«Добрый день или вечер, здравствуй, любезный сын и братец Митроша! Шлем тебе чистосердечный привет и желаем успехов над злейшим врагом. Первым долгом сообщаем тебе, что Филя наш героически погиб в борьбе против немцев. Проявив мужество, он был тяжело ранен и 3 мая умер в госпитале. Похоронен на кладбище в селе Рыбацкое. Когда пришло извещение, что Филя погиб, папу вызвали, он пришел домой и сильно заплакал. Мама спрашивает, о чем ты плачешь, он не говорит, а потом сказал, и мы плакали два дня. Теперь мы его не увидим и не услышим. Он нас веселил, писал: „Хорошо живу“. Митроша, ты за Филю отомсти, ты отомсти за своего братца. Будь героем, Митроша, пишут тебе отец и мать и сестра Маруся. Ты сражайся, Митроша, как Чапаев. И читали мы про ученицу Зою. Она пошла против немцев, и ее поймали и спросили: „Где Сталин?“ Она сказала: „Сталин на своем посту, и я на своем посту“. И умерла. Маруся тебе пишет, Митроша, надеюсь я, что возьмут меня на фронт, хочу отомстить за нашего Филю и защитить дорогую родину. Отец и мать просят у тебя прощенья, если не суждено тебя увидеть, и говорят тебе, дорогой Митроша: любезный наш сын, сражайся, как смелый русский человек, но не допусти немца, чтобы не было на сердце такого камня. Остаемся живы и здоровы и того желаем тебе».

Если станет тебе тошно, прочти это письмо сибирских крестьян. В нем все величье русской души. Преклоняется наш народ перед горем матери, потерявшей сына. Понимает он тоску отца, когда он узнал, что погиб его любимый Филя. Но нет чувства крепче, чем любовь к родной земле, и вот родители благословляют второго сына на подвиг, на смертный бой с захватчиками. Можно ли победить народ, в котором миллионы Дедовых?

7 августа 1942 г.

Величие Ленинграда

Год тому назад берлинское радио передало: «Немецкие войска проникли в Ленинград». В ту ночь немки сладко спали в перинах. Им снилось, как их мужья грабят вторую столицу России. А их мужья в ту ночь умирали с руганью на сухих, растрескавшихся губах.

Карлушка-колбасник не прогарцовал на немецкой кобыле по Невскому. Теперь «Кенигсберг альгемейне цейтунг» пишет: «Непрерывно палят все орудия Ленинграда и Кронштадта. Это испытание немецких нервов». Вешатели жалуются, убийцы исполняют романс «Жалоба девы». У кровожадных колбасников оказались нервы кисейных барышень. Они думали громить из своих орудий Ленинград. Они не знали, что им придется отведать ленинградских снарядов. Кенигсбергская газета возмущена: «Немецким солдатам приходится под Ленинградом иметь дело с ожесточенными мужиками». Эти чистокровные колбасники недовольны: их лупят «мужики»!

Они возмущены, что мы «ожесточились». Может быть, они думали, что мы раскиснем от их мин, что мы расчувствуемся от их бомб, что мы захнычем?

Мы действительно ожесточились. Мы помним зиму Ленинграда, Мы видим раны великого города. Расплата впереди. Пока что кенигсбергские самцы получают задаток под Ленинградом, а кенигсбергские самки получили первую повестку у себя дома.