Война. Часть 2

– Выслеживают людей, содержат пленников, выкуп с ихних родственников берут, а хунхузы только налетели, схватили и всё, – в голосе купеческого сына послышалась зависть.

– Надежда, выйди за порог, махни платком, – командует девушка, поднимая штору, – ну смотри, Иван, если соврал где, то сегодня же будешь рыб кормить в Сунгари.

– Свяжи его, – кивает она появившемуся в двери Кузнецову и поворачивается к жене и брату И-Чена, – не плачь, сейчас привезу вашего родственника.

Надежда залопотала по-китайски ничего не понимающему деверю.

* * *

– Простите его дурака, барышня, Христом-богом прошу, ведь он сын, моя кровь, хотите я на колени перед вами встану?

– Не передо мной пред ним вы грешны, – Оля истово крестится на икону, висящую в красном углу, затем медленно переводит взгляд на седенького тщедушного старика, – ну да не зря говорится, не согрешишь, не покаешься. Денег я вам за китайца не дам, сына вашего отпущу и в полицию сообщать не стану, но с вас должок будет…

– Всё сделаю, клянусь, вот те крест! – трясёт головой купец.

– … Появился недавно в Харбине один человек, русский из России, – удовлетворённо кивает девушка, – встретила я его вчера на улице, кровь на нём батюшки моего. Меня-то он не узнал, мы с братом ещё маленькие тогда были, а мне его ро… в общем, хорошо я его запомнила, как не бросилась на него с кулаками – не знаю, сдержалась… проследила за ним. В России он у красных служил…

– Так тебе, милая, в БРЭМ к генералу Кислицыну надо.

– … а теперь японцам прислуживает. Намаялась тогда после смерти матушка с нами на руках, добрые люди помогли, переправили в Шанхай. Брат, когда подрос, стал коммерцией промышлять, копейку скопил, люди опять же под ним, китаец этот, я понемногу помогаю…

Старший Тарасенко понимающе кивает головой.

– …От вас мне-то то надо, чтоб вы хунхузам сказали, деньги, мол, за него могут хорошие дать – аж целых тысячу американских долларов. А вот за убийцу этого я заплачу, есть у меня деньги, – Оля открывает свой ридикюль, показывая пачку десятидолларовых купюр.

– Эх, жену бы Ваньке моему такую как ты, барышня, – грустно вздыхает купец, – всё у него при всём, но правильно люди говорят – ума нет, считай калека.

– Не понравилась я ему… и закончим об этом, – отрезает Оля, видя загоревшиеся глаза купца, – вы мне лучше, Терентий Иванович, вот что скажите – нет ли нужды у вас какой в товаре заграничном, или, наоборот, сами хотите за кордон в обход таможни что-то продать?

– Как не быть, – улыбается Тарасенко, – но "за морем телушка полушку, да рубль перевоз".

* * *

Основная артерия Харбина, улица Китайская, на которой находятся наиболее солидные городские здания: гостиница "Модерн", магазины Мацура и Чурина, сегодня бурлила как никогда. Какофония от перезвона колоколов, грома оркестров, криков и смеха хорошо одетой публики, движущейся на Соборную площадь, вызывала желание заткнуть уши.

– А почему всюду итальянские флаги? – Оля и Кузнецов выныривают мз толпы и сворачивают в один из переулков.

– Газет не читаешь, Коля, – язвительно замечает девушка, – хотя тебя можно понять, всё свободной время ты проводишь у своей мадам.

– Ревнуешь? – озорно подмигивает ей Кузнецов.

– Было бы там к кому, молодая совсем не молода, – дёргает плечами Оля, – Сегодня хоть дома ночевать будешь?

– Увы, не могу, мы сегодня с Петром ужинаем у Любы, – жизнерадостно смеётся Николай.

– Вдвоём? Оригинально, не ожидала, что в Харбине такие свободные нравы, – хмурится девушка, – Почему курьер до сих пор не уехал, он же передал деньги вчера? Почему ты не доложил?

– Извини, замотался совсем, сейчас докладываю, – виновато улыбается он, – Люба работает чертёжницей на местном авиазаводе компании "Мицубиши", курьер, который оказался вовсе не курьером, точнее, не только курьером, заинтересовался ей…

– Ты что, на конспиративную встречу с ней пришёл?! – шипит она.

– Нет, то есть да, но Люба курьера не видела, я усадил её за столик в кафе, сам отошёл на минуту, быстро встретился с ним в уборной и тут же вернулся… а утром он меня встретил на выходе из квартиры Любы.

– Та-ак, – Оля с шумом вздыхает, мысленно прокручивая в голове различные варианты, – менаж-а-труа отменяется, больше к чертёжнице ни ногой…

– Но она занимается копированием чертежей новейшего японского истребителя Ки-27!

– Ни ногой, я сказала… к хозяйке нам тоже теперь нельзя, что если тот хвост на лодочной станции был за тобой, а курьер – вовсе не курьер?

– Нет, меня бы точно уже взяли бы… – после минутной паузы начинает Кузнецов.

– Вчера в город специальным поездом прибыла итальянская фашистская миссия, то, что видишь сейчас – Антикоминтерновский марш, – холодно отрезает девушка, меняя тему.

Монголия, район реки Халхин Гол,

аэродром "Кавказ", 22 ИАП.

3 июля 1939 года, 14:00.

– Докладывай, Кравченко, – в голосе комполка полковника Гусева послышались нотки нетерпения, – поподробнее.

Крепкий невысокий майор в мокрой от пота гимнастёрке со свету щурит глаза, наощупь спускаясь вниз в заглублённую в грунт штабную юрту.