ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

Во многих домах, которые мы проверили, все еще были красивые вещи. Нашей ланза не грабила, но мы видели, как этим занимались другие группы солдат. Антерцы страстно их хотели, они искусные мастера по металлу и знают цену драгоценностям, так что даже их фермеры питают слабость к изящным вещам. Я помню группу белокурых и рыжеволосых подушка-рыцарей, увешанных ожерельями, — и некоторые в двух шляпах, — которые несли бронзовую статую козла и она была настолько тяжелой, что им приходилось нести ее вдвоем.

Я подняла бровь, глядя на Иносенту, как бы спрашивая, что им могло понадобиться от козла, но она, конечно же, сделала вульгарный жест. Впрочем, это были не только антерцы; я видела отряды испантийцев, везущих повозки с мебелью, гобеленами, изысканной одеждой и другими ценностями. Я почувствовала гнев и возмущение, но потом поняла, что это потому, что я жила в прекрасном доме, и мне не нравится мысль о том, что иностранные солдаты, которые должны были бы быть нашими защитниками, могут ограбить поместье Брага. Унести подвенечное платье матери из серебряных нитей и слоновой кости, или статуэтку Королевы урожая, или гобелены ее дочерей с волосами из пшеницы, ржи, виноградных листьев и ячменя. Как я бы посмотрела на грубых мужчин и дам с тележками, полными награбленных сокровищ, если бы выросла в хижине угольщика, с куклой, сделанной из палочек, вместо игрушки и под звуки дядиного кашля вместо колыбельной? Я почувствовала влияние Амиэля на эти мысли — это были вопросы, которые он научил меня задавать. И я их задала. Но потом я подумала, что все равно хотела бы увидеть, как этих воров выпорют, под каким бы знаменем они сюда ни пришли и в каком бы доме ни выросли.

Некоторые поступки просто неправильны.

Мародерство еще более ужасно в красивом городе с такими необычными углами, мостами и библиотеками, где повсюду на тебя смотрят статуи, а ты настолько поглощен радостью или горем, что не обращаешь на них внимания.

Я, конечно, говорю о сокровищах — никого нельзя упрекнуть за то, что он ищет еду или вино.

Я бы хотела, чтобы ты узнал больше о чудесах Голтея, но я не так искусна в описании, как Амиэль, который только что прибыл в город с волшебником Фульвиром, прикомандированным к лагерю холтийцев.

Вот что Амиэль написал о тех днях и об этом городе:

Голтей, даже разрушенный, — самое красивое место, которое я когда-либо видел. Я не хочу обидеть столицу Испантии, Севеду, с ее белым камнем и мощными башнями; или Галимбур, приземистый, коричневый и неприступный, охраняющий подход по реке к Севеде. И я никогда не видел Мурей, который тридцать лет назад стал столицей Галлардии и который также называют Городом свечей из-за всех его уличных фонарей и освещенных огнями каналов. Мурей, может быть, так же красив, как и Голтей, но если это так, то он будет единственным соперником этого города.

Во-первых, течение реки Арв настолько медленное и спокойное, что ее воды кажутся неподвижными и отражают небо. Она делит город на восточную и западную части, и восток занимает бо́льшую часть города, хотя западная часть более новая, богатая и более тщательно спланированная. Оба берега засажены цветущими деревьями, и было написано, что увидеть реку весной — значит влюбиться в Голтей навсегда. Я наполовину влюблен в эту реку, даже несмотря на то, что она забита мертвецами, разбитыми лодками и перевернутыми военными машинами.