ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

Почти полная луна ярко светила над прекрасным городом, который мы могли отлично видеть с этой крыши. Начался золень, лето было в самом разгаре.

Мы немного поговорили о пустяках, а затем Поль сказал:

— Я хотел сообщить тебе, что завтра твоя ланза отправится в путь. Небольшая группа кусачих нападает на фермеров, пытающихся доставить продовольствие в город. Как ты можешь себе представить, пройдет совсем немного времени, и фермеры совсем перестанут приезжать, даже если мы будем покупать яйца по медяку за штуку и платить золотом за тощих коз. Мы думаем, что гоблинов-налетчиков достаточно мало, чтобы вы могли с ними справиться; ваш отряд движется быстро, и у вас будет возможность увидеть, не напугают ли птицы Наших Друзей снова. Завтра вам будет сообщено все это официально.

— Тогда, почему?..

— Может брат захотеть увидеть сестру? — спросил он, протягивая мне руку.

Прежде чем она умрет, подумала я.

Наша миссия не будет заключаться в том, чтобы пройтись босиком по мягкой траве.

Но я поняла, что это необходимо.

Я кивнула и вложила свою руку в его.

В тот вечер мы много говорили, и он рассказал мне о трудностях, стоящих перед армией.

Например, теперь, когда Голтей был возвращен, жители города, которые прятались в деревнях, возвращались обратно. Некоторые возвращались в свои старые дома и даже открывали такие предприятия, которые могли бы обслуживать армию, хотя это и оказалось кошмаром бюрократии. Как доказать, кому что принадлежало раньше? Я ожидала, что война будет похожа на смерть, оружие и марширующих солдат, и так оно и было; но я не думала, что увижу целые батальоны клерков, сидящих за столиками на улице, которых уговаривают или на которых кричат, когда они просматривают налоговые документы, спеша накрыть бумаги клеенкой, когда идет летний дождь. Я и представить себе не могла, что увижу, как мужчин и дам вешают за мошенничество, в то время как нас убивают монстры. Но эшафот был сооружен, и семь тел уже раскачивались возле столов клерков и длинных рядов служащих перед ними. У двоих из казненных были вывески с надписью дезертир; дальше убийца, насильник и наркоторговец; и еще у двоих — мошенник.

Но многие из тех, кто приезжал в Голтей в те первые дни золеня, не предъявляли никаких претензий. Они были просто беженцами, надеявшимися, что их приютят и накормят. Беженцы создали за воротами своего рода второй город, открытый солнцу и дождю. Прагматик оказалась перед ужасной дилеммой — истощить продовольственные запасы нашей огромной армии или прогнать эти голодающие орды прочь.

Она нашла золотую середину.

Она решила заставить их работать.

Это помогло бы укрепить Голтей настолько, чтобы удовлетворить потребности Его Величества и накормить только тех, кто работал.

И вот, в течение следующих дней беженцы, годные к тяжелому труду, отправлялись в Лес Арласк и рубили бревна для заграждений, временных стен и кольев для рва.

Конечно, от выполнения этого плана зависело то, будут ли оставшиеся фермеры чувствовать себя в достаточной безопасности, чтобы приносить нам еду.

От меня не ускользнуло, что наш отряд должен был уничтожить этих налетчиков до того, как они лишат нас и без того небольшого запаса фермерских товаров, на которые мы полагались.

Мы собирались сразиться с гоблинами, чтобы прокормить этот город.

Бывают и более худшие причины умереть.

 

30

 

Во второй раз я увидела королеву Галлардии, когда наша ланза с птицами маршировала по городу. Это был кольцевой день, четвертое число золеня. Она лично пригласила в город тысячи беженцев и проследила за их расселением. Военные палатки были установлены на старом кешийском ипподроме, а также на берегах реки, в тени деревьев на южной окраине города, недалеко от квартала кожевников и красильщиков, куда свозили грязное белье для стирки. Позже я услышала, что Мирейя поссорилась с верховным жрецом Сата из-за того, что тот не позволил ей использовать огромное Хранилище тайн в качестве жилья. Он сказал: «Простите меня, королева-консорт, но я не могу нарушить святость храма Сата ни по какой причине. Поскольку, как говорят, вы в первую очередь служите галлардийской богине Нерен, возможно, вам неизвестен Завет сохранения, заключенный между Сатом и его детьми, поэтому я могу простить вас за предложение нарушить доверие, оказанное нам Королем света, и наложить руку на его физические тайны. Если бы вы знали то, что известно его слугам, вы бы утешились, ибо сила этого могущественнейшего бога велика, а любовь, которую он питает к человечеству, очевидна. Я не могу открыть Хранилище никому, кроме коллег-жрецов Сата. Если это не понравится королю, он может приказать мне уйти в отставку». Мирейя сказала: «Возможно, ваш бог так любит своих детей, что ему невыносима мысль о том, что они укрыты от его жгучего взгляда, который высасывает из них воду и жизненные силы без возможности укрыться в тени. Мы не все так привыкли лежать на солнце, как ваши священнослужители, на руках которых нет мозолей. Но я не богослов и оставлю этот вопрос на вашей совести».