Война Двух Королев

— Ты, вероятно, будешь обеспокоена, услышав это, но и не удивлена, — сказал Кастил, и дымный, пряный привкус во рту вытеснил вкус смерти. — Но я нашел это дико… горячим.

— С ним что-то не так, — пробормотал Ривер сзади нас. — Разве нет?

Определенно так оно и есть, но я любила его за это.

Киеран фыркнул, когда вошел еще один королевский стражник. Сущность потянулась от меня, когда я опустила подбородок. Паутина вспыхнула, а затем отпрянула…

— Восставший, — прошипела я.

Стражник без маски ухмыльнулся. И тут я увидела его глаза. Бледно-голубые.

Кастил резко повернулся, схватил со стола кинжал и метнул его одним плавным движением. Лезвие ударило точно, попав Восставшему между глаз. Посмотрим, сколько времени тебе понадобится, чтобы восстановиться после этого.

— Столько, сколько потребуется, чтобы извлечь клинок, — раздался голос. Из тени вышел золотой Воссташий. Каллум.

— Ты, — прорычал Кастил.

— Полагаю, дела у тебя обстоят гораздо лучше, чем когда я видел тебя в последний раз, — ответил Каллум, и меня охватила ярость. Он был не один. При беглом взгляде с ним было по меньшей мере полдюжины охранников. Все бледноглазые.

— Ривер, — сказала я. — Есть кое-что, что мне хотелось бы, чтобы ты сделал для меня, и ты будешь очень рад этому.

Дракен кровожадно улыбнулся, проходя между мной и Кастилом.

Каллум взглянул на Ривера, нарисованное крыло поднялось на одной стороне его лица.

— Кажется, я знаю, кто ты.

— А я думаю, что скоро ты узнаешь это наверняка. — Из ноздрей Ривера повалил дым.

— Может быть, позже. — Каллум поднял руку.

В коридоре появилась Клариза с окровавленным носом и клинком у горла. Охранник толкнул ее в сторону Каллума. Он схватил ее за руку, а Блаз потащился вперед, удерживаемый другим охранником.

— Ты настолько трус, что используешь их как щиты? — спросила я в ярости.

— Ты говоришь трус, — сказал Каллум, когда в горле собрался горячий и кислый гнев Кларизы. — Я говорю — умный.

Киеран подошел ко мне с другой стороны.

— Этот ублюдок умеет шутить.

— Бесконечно. — Каллум посмотрел на вольвена. — Когда все это закончится, я хотел бы оставить тебя себе. Всегда хотел иметь домашнего вольвена.

— Пошел ты, — прорычал Киеран.

Злость была не единственным чувством, которое я уловила в этой паре, когда насилие сгустило воздух. В них также чувствовалась соленая решимость. Они были готовы умереть.

Но я не могла этого допустить.

— Отставить, — сказала я Риверу.

Дракен зарычал, но дым рассеялся.

Каллум улыбнулся.

— Некоторые говорят, что человечность — это слабость.

— Так оно и есть, — вмешался другой голос, и каждый мускул в моем теле напрягся.

Каллум и другой Восставший отошли в сторону, а я тут же встала перед Кастилом. Вперед выступила фигура в багровом одеянии, но я знала, что это не Прислужница.

Тонкие руки поднялись и опустили капюшон, открыв то, что я уже и так знала.

Перед нами стояла Избет. Рубиновой короны не было, как и пудры, которая придавала ее коже светлый оттенок. Тогда мне показалось, что я видела ее такой в ее личных покоях, с более теплой, розовой кожей. Тогда, в сумерках, она показала мне Звезду — алмаз, желанный во всем королевстве и известный своим серебристым сиянием.

«Самые прекрасные вещи во всем королевстве часто имеют неровные линии, шрамы, которые усиливают красоту сложными способами, которые наши глаза и разум не могут обнаружить или даже понять», сказала она.

И это было правдой. Такие же, как она, с гладкими и ровными линиями, безупречной кожей и бесконечной красотой, могли быть злыми и уродливыми. И моя мать была самой чудовищной из них. А что же моя сестра? Возможно, она не хочет, чтобы царства были уничтожены, но что она сделала, чтобы остановить нашу мать?

— Твое сострадание к смертным достойно восхищения, но это не сила, — сказала Избет, взглянув на Ривера, прежде чем эти темные глаза остановились на мне. — Настоящая королева знает, когда нужно пожертвовать своими пешками.

— Настоящая королева не сделает ничего подобного, — сказала я, откидывая капюшон, поскольку теперь не было смысла его надевать. — Только тиран может думать о людях как о пешках, которыми можно пожертвовать.

Она натянуто улыбнулась.

— Нам придется согласиться с тем, что это не так. — Она наклонила голову в сторону Кастила. — Один из вас уничтожил мою камеру. Извинения будут приняты с радостью.

— Разве кто-то из нас выглядит так, будто собирается принести тебе извинения? — Кастил сместился так, что заслонил собой скрытого капюшоном Малика. Киеран сделал то же самое.

— Случались и более странные вещи, — сказала она. — Даже более странные, чем туман, который был без Жаждущих, пока не привлек их из Кровавого леса к нашим стенам. Вот это было умно. Даже впечатляюще.

— Мне все равно, что ты думаешь, — выдохнула я.

Избет вскинула бровь, оглядывая кухню, ее губы скривились в отвращении.