Война глазами участника Парада Победы. От Крыма до Восточной Пруссии. 1941–1945

– Хорошо, я скажу, что я знаю: ты счастливчик. Что-то или кто-то тебя своевременно спасает. Рядом с тобой я спокоен и даже кем-то защищён. Как нам удалось добраться до Сухуми?

Я поблагодарил своих друзей, а про себя решил, что если всё так, то нужно довериться судьбе, не принимать скоропалительных решений в сложных и опасных ситуациях.

Во второй половине октября остатки полка переехали сначала в Очамчира, а затем в Миха-Цхакая, где должны были изучать американские самолёты В-25 и ждать эти самолёты из Ирана.

Не помню как и почему, но я оказался в авиационной части, эксплуатирующей самолёты У-2 (По-2) и базирующейся на ипподроме города Сухуми.

К этому времени немецкие войска при содействии предателей из числа местных жителей по горным дорогам, перевалам и тропам, преодолев сотни километров, приблизились к городу Сухуми. Бои шли на ближайших перевалах и в ущельях (Абхазский хребет), где основную оборону держали подразделения моряков и роты курсантов Тбилисского военного училища.

Наши самолёты, заменяя ишаков, успешно доставляли в ущелье спирт, боеприпасы, сухари и перевязочные средства. На ипподром в Сухуми самолёты возвращались с ранеными. Лётчики иногда привозили грецкие орехи, которых было очень много на земле после налётов немецкой авиации на наши позиции, расположенные в горах рядом с ореховыми рощами.

Полёты самолётов в горах были сложными и опасными. С большим трудом преодолевая высокие хребты, под огнём противника, подвергаясь атакам вражеских истребителей, лётчики умудрялись сажать свои перегруженные бипланы на крохотные каменистые площадки, доставляя защитникам бесценный груз. Моторы самолётов У-2 (известные как «кукурузники») стрекотали в небе с раннего утра до глубокой ночи. Наши лётчики за день делали до восьми вылетов.

С каждым днём количество отважных защитников перевалов уменьшалось. Людских резервов не было. Снабжение войск на перевалах оружием и питанием было недостаточным для активной обороны.

Такая перегрузка начала сказываться как на лётном, так и на техническом составе нашей части. Участились поломки самолётов У-2. Но и в этих сложных условиях личный состав прилагал все силы для увеличения количества грузов, перевозимых в горы. Интенсивность полётов начала снижаться в основном из-за дождей, которые превратили ипподром в настоящее болото.

Несколько строк из дневника.

«22 октября 1942 года. Четыре дня шёл дождик, самолёты и стоянки – в воде, всюду грязь и лужи. Сейчас тучи разошлись, выглянуло солнце, и открылась изумительная панорама гор. Они как бы приблизились, сделались контрастными и слились воедино с белыми облаками. Голубое небо подчёркивало белизну новорождённого льда и снега. Отдельные вершины напоминали ослепительные сахарные головы, уходящие вверх, а там, в высоте, как бы соединялись с неподвижными облаками. Среди вершин, по ущельям, нарушая первозданную тишину, с треском и рокотом, в беспрерывном потоке, летят У-2 нашего славного полка. Лётчики делают до восьми вылетов в день.

Вывозят обмороженных. Ишачья авиация! Гы! Мирка, где ты?»

Все это время я помогал загружать самолёты, ходил в наряды и занимался другими несложными делами, в том числе читал книги. Работы по моей специальности, как радиста, в полку не было, я мечтал служить в частях, где на самолётах есть радиооборудование.

В середине ноября из штаба 4-й воздушной армии раздался звонок, и громкий голос спросил начальника штаба моего полка:

– Чем занимается у вас радиомеханик Мальцев?

После некоторого раздумья и необходимых консультаций прозвучал ответ:

– Помогает техническому составу, ходит в наряды и читает книгу «Радиотехника».

После такого ответа поступила команда:

– Радиотехника необходимо использовать по назначению. 19 ноября Мальцева командируйте в штаб армии.

Это мне удалось услышать, находясь в тот момент в качестве посыльного в штабе полка.

19 ноября на попутных автомашинах я добрался в Ахали-Афони (по-русски Новый Афон), что в 18 километрах от Сухуми, где в известном храме размещался штаб воздушной армии.