Война глазами участника Парада Победы. От Крыма до Восточной Пруссии. 1941–1945

– Что она наделала? Кто она? – спросил грустно Гамид. – Она необычная девочка. Что и как с ней будет дальше?

В интимных вопросах для меня Гамид был авторитет. Он знал все тонкости отношений полов в полку. В любовных вопросах и их последствиях он разбирался очень компетентно. Плановые периодические осмотры женского персонала полка, забота о здоровье входили в его прямые обязанности. Он с ними успешно справлялся.

Несмотря на воспитательную работу, которая проводилась по предупреждению любовных развлечений и сохранению непорочности девчат, к концу войны многие наши девушки подыскали себе партнёров и досрочно закончили военную службу.

Что и как было с Ириной дальше, мне неизвестно. Одно очевидно: хотела она этого или нет, но она являлась той «наркотой любви», которая доводила мужиков до поступков с непредсказуемыми последствиями. Возможно, она обладала тем загадочным женским коварством, которое непонятно мужчинам, и они это особое женское поведение недооценивают.

Туман начал рассеиваться. Появился начальник штаба майор Ушаков. Вскоре он дал команду на вылет пары из 3-й эскадрильи – разведка на дорогах Восточной Пруссии. Ведущим полетел «Валет» (лейтенант Зубков). 1-я эскадрилья была освобождена от полётов, так как хоронила адъютанта.

Начался обычный день войны с её жестокими законами и не всегда планируемыми потерями.

Кёнигсберг наш

9 апреля 1945 года группировка советских войск завершила крупную операцию и овладела крепостью и городом Кёнигсберг. Чтобы разрушить мощные крепостные сооружения, разгромить немецкие войска и заставить их сдаться, в этой операции участвовали войска двух фронтов и краснознамённого Балтийского флота, которые и нанесли сокрушительные удары по группировке немцев «Земланд».

21-й Витебский краснознамённый истребительный авиационный полк принимал самое непосредственное участие в этом сражении. Наши самолёты Л а-5 постоянно находились в небе над Кёнигсбергом. Лётчики вылетали на фоторазведку, прикрывали бомбардировщики, сопровождали полёты штурмовиков и бомбили бомбами ФАБ-100 и ФАБ-50 крепостные форты. Выполняя боевое задание, не вернулся из полёта командир 1-й эскадрильи капитан И. Хаустов.

10 апреля интенсивность полётов наших самолётов значительно уменьшилась. Наметилась небольшая передышка. Это можно объяснить взятием Кёнигсберга и ухудшением погоды. Возникли разговоры о трофеях. Желание командира послать в столицу Восточной Пруссии трофейную команду подогревалось сведениями, что в штабе дивизии уже появился автомобиль «адлер» и мотоцикл «цундапп-слон».

По каким-то соображениям я был назначен старшим трофейной команды и ждал дальнейших указаний. Командир полка подполковник Нестоянов сказал мне несколько напутственных слов и, сняв со своего плеча деревянную кобуру, вручил её мне вместе с пистолетом. Это был пистолет маузер, который я впервые держал в руках за всё время пребывания на фронте. Такое действие командира подчёркивало доверие и ту ответственность, которую я должен нести за личный состав и наши действия в большом незнакомом городе. Так я стал предводителем первой трофейной команды.

И ещё я был убеждён, возможно, как и командир, что человек, обладающий маузером, имеет власть, силу, исполняет закон и готов к выполнению любого задания.

Я терялся в догадках – почему командир выбрал именно меня, молодого офицера, и решил вспомнить те мои поступки, которые могут дать ответ на возникший вопрос. Это оказалось несложным. Основную роль, вероятно, сыграл Пётр Романович, который говорил, что Вадим смелый и находчивый: он не побоялся минного поля, не побоялся самого страшного майора – начальника связи дивизии, и нашёл такие каналы связи со штабом армии, которые мог найти и использовать только зрелый связист.

Мой непосредственный начальник Павел Петровский тоже хорошо отзывался обо мне как о грамотном радисте и дисциплинированном офицере. Он знал, что я был старшим команды младших специалистов при перебазировании в Белоруссии и как выполнял особое задание по приобретению в Паневежисе водки для нужд полка. Всё сделал как нужно!

Такое мнение старших товарищей было вполне достаточным для решения командира полка. Мне оставалось принять всё к сведению и выполнять приказ.

Пересчитав по головам сержантов, сидящих в кузове автомашины ГАЗ-АА, и убедившись, что многих из них я знал, а они знали меня, мы отправились по хорошей дороге на запад.

Была тихая, пасмурная погода с низкими, тёмными облаками. На ухоженных полях лежал свежий снежок, который медленно таял, образуя весенние ручейки и лужицы. Слева и справа от дороги виднелись хутора, отдельные дома и сараи, а также другие хозяйственные постройки. Все они были целы.

В кабине было тепло, я начал дремать, но проснулся от стука по крыше. Оказалось, что слева, недалеко от дороги, по светлому снежку бежит тёмная, большая свинья. Несколько человек спрыгнули с машины и устремились за хрюшкой. Спасаясь от преследователей, она забежала в большой сарай и оказалась в загоне, огороженном со всех сторон брусьями. Там она спокойно стояла и хрюкала.