Война и мир. Balkanska verzija.

чтобы показать город, Драго проезжает центром – «Главная площадь» - выложенная светлой плиткой пешеходка с каменным крестом посереди – «Вот тут ничего после войны не было, одни развалины» - квартал с торговым центром и кафешками – а, показав на советского вида стеклянное здание:

«Ваш отель. Только, он в это время закрыт, наверное» - и, помолчав: «А хотите ко мне?  Если вы не против. Я один живу, у меня места много. А завтра с утра отвезу вас в аутопраоницу».

«Спасибо. Ты нас очень выручишь».

… выехав из центра, через пять минут мы уже на окраине этого маленького (как и везде здесь) города – и останавливаемся у одной из аккуратных пятиэтажек.

«Сейчас, подождите, я за сигаретами и поесть чего-нибудь возьму», Драго идет к освещенному окну ночного магазинчика – жестом отказавшись от моей попытки пойти с ним…

забравшись на платформу, я открываю дверцу автобуса, бужу остальных и вкратце объясняю что к чему – «Но ведь это, наверное, неудобно?», немного испуганно спрашивает Манон.

«Удобно-удобно», говорю я.

. .

“Mais… c’est pas vrai!!! Casser la bagnole, s'éterniser sur la route – et, enfin, être héberger chez le depannagiste!!! Tout à fait impossible en France![23] ”

Жан-Батист очень удивлен. А я не особо (к тому все явно шло), но доволен (горячий душ после двух недель в горах!!!) и даже, кажется, хвастаюсь перед французами славянским гостеприимством.

чистая такая, пустоватая квартира… Большой телевизор, диван и стеклянный стол посреди кухни-гостиной. Непривычная в городской квартире, дровяная печка в углу.

мы сидим за столом, на котором остатки курицы и бутыль ракии, и щелкаем каналами телика…  Драго, посидев с нами полчаса, начал все чаще потирать шрам и, сославшись на усталость, ушел спать.

по телевизору мужчины в кожаных куртках со зверским выражением лиц обсуждают преступные планы и изредка стреляют или тычут друг в друга ножами – в одних и тех же низкобюджетных декорациях – иногда прерываясь на рекламу, новости, прогноз погоды. Когда любопытство удовлетворено и становится совсем противно, я нажимаю на кнопку пульта и телевизор, вспыхнув белым молоком, гаснет.

завтра рано вставать.

* * *

“Хаjде, пробудите се! Закасниħемо![24]»

Мы сонно бредем на кухню, где Драган уже варит в маленькой турке кофе – предлагает нам по утренней стопке ракии – французы в ужасе (mais… a huit heures de matin!!!) – да и для меня это тоже рановато.

просидев утро в ожидании мастера, в кафешке около автомастерской – и выяснив, что нужную деталь везут из Баня Луки, мы уходим в город.

Мрконич-град оказывается неожиданно приятным местом – после Босанского Грахова, я ожидал от сербской Боснии разрухи – но никаких следов безнадежности, живой, маленький городок, уютно устроившийся между зеленых холмов – облицованная белым камнем площадь в центре и много маленьких домиков с штабелями узловатых южных дров вдоль стен…

через пару часов деталь была привезена и машина, наконец, починена.

* *

Мркоњич-град – Jезеро.

У длинного, поросшего зеленой ряской озера, за деревней с озерным названием Jезеро Республика Сербская заканчивается свежей постройки церковью с военным памятником – дальше начинается Федерация и город Яйце… А мы ищем ночлег.

покатавшись вдоль берега на мусульманской стороне, где то заболочено, то слишком заселено, мы возвращаемся назад к сербам, съезжаем с дороги и едем по сдавленной белыми известковыми утесами грунтовке, мимо деревни - явно мусульманской, со старой мечетью – как-то уцелевшей в этнических чистках.

останавливаемся мы уже в темноте прямо на обочине, устав искать подходящий съезд, французы собираются спать в машине - а я схожу с дороги, осторожно, испуганный какими-то непонятными знаками вдоль дороги – может, мины? – здесь, в местах приграничных боев вполне могло быть заминировано – но потом соображаю, что на поле с кукурузой мин уже точно нет – и нахожу удобное место на берегу речушки, под яблоней – отношу туда наши спальники…

Жан-Батист и Манон уже готовят ужин, расстелив на обочине одеяло, мы зажигаем свечи – все это со стороны имеет необычайно цыганский вид, и проезжающие пару раз машины удивленно притормаживают, разглядеть - потом какой-то велосипедист начинает ездить туда-обратно, и всякий раз опасно, рискуя падением, выворачивает шею – в конце концов я говорю: «Добро вече» – но он испуганно жмет на педали и больше не появляется…

 . .

свечи уже оплывают, и очень тихо – шум с далекой дороги сюда не доносится, только сонное потявкивание собак из деревни. Мы сворачиваем одеяло и поднимаемся.

“Bon nuit”.