Война и мир в отдельно взятой школе (роман-буриме)

— Так, смотри, — она приложила ладони к лицу и надавила пальцами на глаза. — Надо прийти в себя. Я как поняла — сразу к тебе. Не знаю почему. Никому пока не хочу говорить. Петя, мне страшно от всего этого.

Петя понял, что пора брать ситуацию в свои руки. Он обнял ее, потряс за плечи и громко, по слогам проговорил:

— Ус-по-кой-ся! Слышишь меня? Что случилось, Оля? Сделай глубокий вдох и спокойно мне все объясни!

— Сейчас… сейчас… представляешь, как мне было с Галиной Алексеевной! Она спрашивает: «Что? Как?» А я ничего не могу сказать. У меня руки дрожат. Сейчас… в общем. Помнишь, я говорила, что дядя Кира оставил мне — ну, среди разного прочего — большой альбом с марками?

Петя не помнил. В тот момент, когда все выяснилось, он сам был в таком волнении, что вряд ли обратил бы внимание на какие-то там марки.

— Я отложила его. Марки и марки. Тебе ведь тоже досталась куча марок в квартире в Колпачном. А потом я от нечего делать стала их разглядывать и заметила, что они очень странно разложены. Я, конечно, не разбираюсь в этом. Но тут только слепой не заметил бы. Вот представь. Сначала марка, например, из Испании, рядом из Норвегии, следующая — откуда-нибудь еще, и тут же снова из Испании. То есть вразброс. А это очень непохоже на Кирилла Владимировича. Он был… педантичным. У него всегда все по полочкам. И в доме, и в мыслях!

Петя, может быть, второй или третий раз в жизни почувствовал досаду и даже горечь оттого, что ничего не мог сказать о своем отце. О том, каким он был, что любил, чего опасался. Может, ему тоже нравился Ники Лауда?

— И тогда я стала произносить вслух названия стран: Португалия, Румыния, Испания, Вьетнам, Египет и вдруг — Тобольск! Тобольск, Петя!

— Давай уже скорее! — не выдержал он. — Мы же не на уроке географии!

— Прости. Я просто волнуюсь. Боюсь что-то упустить… Короче, я переписала названия стран из первого листа с марками. Названия стран, понятное дело, с больших букв. И тут эти большие буквы сложились в предложения!

Петя пристально посмотрел на Олю. Они с ребятами давно догадались, что эти марки не просто так. Но, похоже, настоящее послание предназначалось именно ей.

— Ну и что там? Показывай уже! Ты ведь все переписала? Письмо с тобой?

— Конечно! Я даже точки расставила.

Оля достала из сумки смятый лист, исписанный размашистым почерком. Она явно торопилась, когда писала. Петя взял лист и принялся читать вслух:

— «Привет, дочка. Ты поняла шифр».

Он еще раз посмотрел на Олю и теперь даже уловил сходство — ее и отца. И снова ему сделалось грустно:

— Тут личное что-то. Читать?

— Личное закончилось. Читай давай.

Петя продолжил:

— «Завещаю состояние. Сделай правильно. Скоро снесут дома».

— Так он знал? — Петя отложил письмо. — Знал… и поэтому оставил мне квартиру в Колпачном! Значит…

Петя замолчал и снова взялся за письмо. Он ровным счетом ничего не понимал в том, что происходило, но ему стало ясно: отец был в курсе грядущих перемен и подумал о нем! О том, чтобы ему было хорошо. Он снова стал читать, но уже не вслух.

— «Ни в чем не участвуй. Клад у меня. Ключ под землей. Полтора метра. От дуба метр на юг. Не знает никто. Никому. Потом уезжай из страны. Навсегда. Оля, люблю тебя. Папа».

— Папа, — повторил Петя вслух. — Папа.

— Да! Учудил наш папа! — улыбнулась Оля.

— Слушай, а что это за дуб? Наш, что ли?

— Ну да, он тут один такой. Мы с дядей Ки… с папой… часто к нему приходили. Просто когда гуляли. Мы правда много времени проводили вместе. Я никак не могу… Почему?

— Потом обсудим отца. Сейчас надо ехать.

— Куда?

— Конечно, к дубу!

— Так день ведь! Люди кругом!

— Осмотрим территорию. Я же не копать тебе предлагаю! Надо сначала приглядеться.

Оля нажала на педаль, и ее белая кроссовка тихо скрипнула.

Они ехали в полной тишине. Даже радио не включили. Петя думал, что ему все-таки жаль этот тихий уголок города. Что больше здесь не будет прежних домов, по вечерам не будет зажигаться свет. Больше ему не придется спешить по знакомой дороге в школу. И эта дорога забудет его шаги. Неужели все из-за какого-то клада? Или из-за чьих-то амбиций? Неужели нет ничего, что бы могло помешать людям мучить других людей?

Машина резко затормозила.

— Смотри! Там что-то произошло!

Они подъехали к обочине, вышли и направились к дубу — именно там толпились люди. Прохожие подходили, смотрели куда-то вниз, качали головами, недовольно цокали.

— Что? Что тут случилось? — спросил Петя пожилого человека с собакой.

— Да придурок какой-то повесил на дерево манекен! Тут уже и полицию вызвали, подумали — и правда женщина там! Идиот! — прорычал человек с собакой, взглянул на Олю, хмыкнул и ушел, недовольный как будто всем на свете, кроме того, что живет в доме, из окон которого не видно ни одного дерева.

— Заметил, как он на меня посмотрел? Как призрака увидел!

— Ага! И вон бабка… Пялится страшно!

Петя и Оля подошли к дубу и — с другой стороны ствола — увидели огромную куклу в человеческий рост. В розовом платье и одной белой кроссовке — вторая валялась тут же — она была похожа на Олю как две капли воды. Кукла висела беспомощно и грустно.