Война и потусторонний мир

– Отчего же?

– Не вижу в них удовольствия. Сплетни мне скучны, шутки – противны, обычай женщинам стоять, пока их выберут и пригласят – и вовсе оскорбителен. Да и, признаться, жаль времени, которое можно было бы с пользой провести в седле или в тренировке.

– Простите, что отвлекла вас от важного дела, – подтрунила Ягина.

– О нет, с вами я танцевал с искренней радостью и не жалею и минуты, поверьте!

– Верю, верю. Вы всегда краснеете, когда говорите правду.

Александра опустила голову, чувствуя, как неловкость заливает краской по самые уши.

– Вы чудесны, Саша, – сказала Ягина, ласково коснувшись завитков на ее виске. – Как в вас сочетаются безмерная, даже безрассудная отвага и это трепетное смущение? Храбрецы обычно хвастливы, а смущаются тихони. Вы же…

Она вдруг взяла Александру за руку и стянула с нее перчатку. Мягко сжала ладонь – не забирала тепло, лишь погладила пальцы.

Александра обмерла, только сейчас поняв, что это за разговор и отчего Ягина сидит так близко, отчего нежно касается руки и смотрит таким внимательно-неотрывным взглядом. Мысленно она обругала себя гневными словами. Какой же она была дурой! Как можно было не заметить этого чувства, как можно было позволить Ягине укрепиться в этих несбыточных мыслях! Стыд прожег горло так, что стало тяжело дышать, а на глаза навернулись слезы.

– Я… я… – залепетала Александра. Что сказать? Что сделать? Что говорят в подобных случаях, чтобы не обидеть? Она осторожно высвободила руку. – Ягина, вы самая невероятная женщина, что мне довелось встретить. Вы стали дороги мне… но…

Лицо Ягины смягчилось.

– Но? – спросила она с грустной улыбкой. – Так, значит, есть «но», Саша?

В виски толкнулась кровь, в носу защипало. Признайся, сколько же ты будешь трусить! Признайся, ну же, нельзя больше хранить эту стыдную тайну, она причиняет вред тем, кто стал дорог! Ну почему, почему именно сегодня?..

Александра зажмурилась.

– Я… я был бы счастлив назвать вас подругой… сестрой…

– Ах вот как…

– Ягина…

– Не нужно, Саша. – Ягина мягко коснулась ее щеки. – Идите развлекайтесь. Борис сказал, он скоро будет представлять новых болотниц, там мы и увидим Машу. А пока – наслаждайтесь балом.

Она легко толкнула, и лист кувшинки, на котором сидела Александра, качнулся и поплыл, стремительно отдаляя ее от беседки. Из-под воды поднялись пузыри, явственно послышался журчащий смех.

– Ягина! – крикнула Александра, вытягивая руку. – Подождите!

– Встретимся позже! – Ягина попыталась передать ей перчатку, но лист слишком отдалился, белое пятнышко плюхнулось в воду между ними.

Александру несло теперь в другой конец зала. Она вцепилась в края листа, боясь вздохнуть, лишь бы не опрокинуться в воду. А бесстыжие девицы то и дело выглядывали на нее с любопытством и все хохотали: «Прокатитесь с нами, корнет, прокатитесь!»

– Да что ж вы, перестаньте! – убеждала Александра. – У меня уже голова кругом!

Но проказницам не было дела.

– Полно, корнет, нельзя быть таким трусишкой!

Лист все кружился, скользил мимо танцующих, дальше вокруг зала. Александра едва не взмолилась о пощаде, как вдруг заметила впереди сидящую в одиночестве фигуру. Крошечный огонек осветил лицо, и Александра подскочила.

– Константин! – крикнула она, протягивая руку.

Константин недоуменно оглянулся, увидел приближающийся лист, машущую Александру и все понял. Немедленно поднявшись, он потянулся навстречу. В смятении глянул на свою руку без перчатки, но времени передумать не осталось. Секунда – и их ладони соединились. Константин ухватил крепко, дернул, помогая Александре прыгнуть на его лист. Опомнившись, отшатнулся – столь резко, что Александра не удержалась и упала на него, и теперь они оба рухнули и забарахтались на подушках. Лягушки на мгновение замолкли, всполошенные кутерьмой, но тут же принялись голосить по новой.

Александра села, стараясь отдышаться.

– Кажется, есть все основания заявлять, что ваше прикосновение для меня не смертельно.

Константин коротко рассмеялся.

– Пожалуй, вы правы, – сказал он. Вместо того чтобы подняться, он так и остался лежать, только устроил голову на подушке.

Александра оглянулась. Лист ее, влекомый болотницами, уплыл и скрылся.

– Оставайтесь. – Константин угадал ее мысли. – Здесь есть еще место.

Александра с радостью приняла его приглашение. Вечер на балу измотал не меньше дневного перехода, и в прохладно-лягушачьей темноте, украшенной далеким эхом вальса, хотелось лечь, вытянув ноги и подставить лицо блуждающим огонькам, мерцающим в ивовых кронах. Что Александра и сделала, подложив под затылок крошечную шелковую подушечку.

– Могу ли я спросить про подарок ее величества? – спросила она, перебирая в пальцах крученые шнуры черного ментика. Они были грубее, чем на старом гусарском мундире, будто сплетенные из осоки.

– Ах да. – Константин протянул бисерный мешочек. – Посмотрите сами.

Александра растянула завязки, и на ладонь ей скользнул перламутровый кулон на тонкой цепочке, оплетенный изящной золотой вязью.

– Что там?

– Откройте.