Война и потусторонний мир

– Постойте, Саша, постойте, выслушайте меня, – сказал он торопливо и сбивчиво, будто это ему было за что просить прощения, а не ей. Он протянул руку, но так и не коснулся. Только потер лоб над бровью и сцепил пальцы. Сжал руки так, что хрустнули костяшки, но он, кажется, и не заметил. – Мертвое царство – одинокое место. Я привык быть один и держать свои мысли при себе. Ягина добрый друг, но хоть мы связаны прошлым, она… она – кошка, уходит и приходит, когда захочет. Я же связан обязательствами, царским долгом. Это тяжелое бремя, но я давно смирился, что мне не суждено найти близкого человека, что общение мое ограничится выгодными связями, а брак будет делом политики, гарантом мира. Я убедил себя, что лучшего и желать нельзя, можно будет работать, служить государству, не отвлекаясь. Я был полностью доволен своей судьбой и не думал, что может быть по-другому. И тут… появились вы. С вашей искренностью и безрассудным азартом, с вашей добротой и внимательным взглядом, с вашим неумолимым желанием жить и спасать всех, кто рядом… Вы – воплощение всего того, что, как я был уверен, мне не нужно, но теперь я уже ни в чем не уверен, вы спутали мне все мысли. Я только знаю, что мне хочется быть с вами, говорить и слушать, даже если это означает лететь по огненному мосту или скакать на крыше неуправляемой кареты. – Он сжал губы, сглатывая невысказанные фразы. – Саша, если вы только согласитесь, я был бы счастлив назвать вас моим другом. Братом…

Александра застонала. Показалось, она тонет в густой, вязкой топи. И самое глупое, разве не сама она себя туда толкнула? Она закрыла лицо, не в силах смотреть в его полные чувства глаза.

Константин по-своему истолковал ее мученическое выражение.

– Не отчаивайтесь, слышите? Я не верну вас отцу, клянусь вам. Вы не отправитесь в Мертвое царство, я упрошу императрицу оставить вас при мне. Обещаю вам блестящую карьеру, безбедную жизнь, свою вечную преданную дружбу…

Александра едва слышала, голова шла кругом. Лягушки вокруг надрывались нещадно, внезапный ветер шумел осокой, где-то вдалеке вновь зарыдали младенцем часовые выпи.

– Саша, я вас обидел? Скажите что-нибудь!

Признайся, скажи ему правду, сколько можно малодушничать! Что ж ты за друг? Или снова скажешь, «не сегодня»?

– Саша!

Александре показалось – она против воли покачнулась, но нет, это лист разделился ровно пополам. Половина, где сидела Александра, дернулась так резко, что она опрокинулась на спину. А когда вскочила, между ними уже темнело болото.

– Саша! – Константин протянул руку.

Александра шагнула к нему, но сапог скользнул с кромки, черпнул воду. Кувшинка крутанулась, заваливая на колени, желудок крутанулся следом.

– Саша!

Александра зажмурилась, уцепилась за поверхность листа. Сзади звали, но лист раскачивался, набирая скорость, и вот он уже мчался прочь от Константина, от бала, от света и музыки. Там, вдалеке, болото все еще было полно жизни, а здесь – омертвело. Вокруг теперь стало черно, как и бывает ночью в топях, звуки стихли, только из воды отчетливо хохотали – но не игриво, а с желчью.

– Саша.

Голос Константина прозвучал совсем близко. Но холодно, отстраненно. Как в то время, когда они еще не знали друг друга.

Александра открыла глаза. Он здесь? Он и правда рядом? Откуда? В промозглой тьме серые глаза тускло сверкали, тенью залегла знакомая улыбка. Чувствуя глупую детскую радость, Александра схватилась за протянутую руку.

– Вы пришли за мной…

– Конечно.

Близко, он так близко, еще мгновение – и они столкнутся лбами, носами, губами. Константин смотрел так внимательно, разглядывал, будто впервые. Сжал руку – крепко, сильно, даже до боли. Александре вдруг стало невыносимо страшно. Так, что она не могла двинуться, даже когда Константин взял ее за горло. «Отпустите!» – жалко забарахталось в гортани, но так и не протиснулось дальше.

Дыхание ударилось ей в щеку:

– Саша…

Одинокий огонек лизнул лицо, подсвечивая изуродованную щеку.

Глава 21 Братская любовь

Александра с силой вырвалась. Борис не держал: знал, что ей некуда деться. Два шага назад – вот и все, что позволил лист. Александра отступила, стараясь держаться ровно, и стиснула эфес сабли.

– Я не беззащитный щенок летучей мыши.

Борис глухо рассмеялся:

– Неужели?

Сзади всплеснула вода. Цепкие руки ухватили сапог и потянули. Александра рухнула на колено. Воздух выбило из груди. Женские голоса смеялись и жадно звали, и вдруг чужие руки дернули за кушак, да так, что Александра провалилась по пояс. Она заскребла руками, но болото засасывало крепче. Гладкие мокрые руки теперь хватали со всех сторон, дергали за волосы, щупали под мундиром.

– Прочь! – крикнула Александра, отбиваясь. – Мерзкие… Отцепитесь!

Она попробовала брыкаться, оттолкнуть локтем, но они лишь смеялись. Три болотницы, одна за другой, показали из глубины красивые зубастые лица, взмахнули черными волосами и нырнули обратно.

И вдруг среди них мелькнуло золото. Чистое, еще совсем детское лицо, голубые глаза, пухлые розовые губы – настоящий фарфоровый херувим с церковной лампадки.

– Маша! – крикнула Александра.