Война и потусторонний мир

Начали они на равных. Константин глядел сосредоточенно и упрямо, в его глазах не было беспокойства. Борис же и вовсе держался беспечно, будто в затянувшемся рукопожатии, не больше. Поначалу он даже улыбался. А потом губы его дрогнули, а щеки втянулись. По лицу его впервые пробежала волна боли, какая бывает при внезапном приступе мигрени. Он переступил, крепче упираясь пятками в мясистую зелень листа, свел брови, крепче стиснул пальцы. Выражение его посуровело, в глазах проступила ярость. И чем четче она проступала, тем хуже становилось Константину. Еще мгновение назад тот твердо стоял, явно не сомневаясь в победе, а сейчас подался вперед и задышал с хрипом.

Александра напряженно вгляделась в его лицо. Как побелели скулы, как над верхней губой выступил пот, как на шее истошно забилась венка. Отчего ему стало так сложно? Откуда Борис вдруг обрел подобную мощь? Что бы это ни было, оно неотвратимо приближало его победу. Константин закусил изнутри щеку, и рука его затряслась нервической дрожью.

Александра опустила взгляд, не в силах смотреть, и вдруг застыла. От того места, где стояли болотницы, до ботинок Бориса прожилки на листе кувшинки растолстели вздутыми венами и тихо пульсировали.

– Мухлеж! – шепотом возмутилась Александра, поворачиваясь к Ягине. – Он мухлюет! Они питают его силой!

Ягина лишь покачала головой:

– Борис делает здесь что хочет. Константин знал, на что шел.

– Но дуэль должна быть справедливой!

Не слушая более, Александра шагнула вперед и уверенно положила руку на плечо Константина. Тот вздрогнул, мышцы под прикосновением сжались, он будто попытался сбросить ее ладонь. Но она держала крепко, убеждая его принять ее помощь. И вот тепло потекло из нее, передаваясь Константину легкой, едва заметной струйкой. Это было не больно, и все же в груди заныло, предупреждая, что забываться не стоит. Но глядя на то, как расправились плечи Константина, как ровнее стало его дыхание, Александра поняла, что не сдастся. И она продолжила делиться, даже когда два оставшихся куска металла, застрявших в ее теле, принялись раскаляться.

Борис к этому времени тоже изменился. В лице его мелькнуло напряжение, шрам, потемнев, скосил лицо набок. Зубы обнажились.

Метнув злобный взгляд на Александру, он подался вперед.

– Думаешь, этот спасет тебя? – сказал он Константину тихо и зловеще. – У тебя всего один живой… а у меня – вон сколько мертвых!

Болото вокруг них пошло рябью. Пузыри поднимались из глубины, гнилостно лопались, и из каждого вылуплялась голова. Сизые, раздутые, объеденные рыбами, это были топляки, покоившиеся на дне болота, а теперь волей Бориса они медленно поднимались на поверхность. Мутные глаза их были открыты, рты распахнуты, руки тянулись к листу кувшинки. С такой армией не справиться, это было ясно.

– Беги! – Ягина толкнула застывшую в ужасе Машу, и они вместе бросились прочь. Болотницы взвизгнули, но не решились бросить Бориса.

Константин дернулся, но Борис держал слишком крепко – каждый новый утопленник добавлял ему силы. Константин вздрогнул и пошатнулся. Александра крепче сжала его плечо, умоляя взять от нее больше, но он только скрежетал зубами.

Борис придвинулся вплотную.

– Я знаю способ расправиться с тем, кто бессмертен…

С тугим звуком над ними захлопали кожаные крылья. Крошечная крылатая тень с развевающимся обрывком веревки мелькнула над их головами, вскрикнула и ринулась вниз. И тут же упала, выставив клыки и когти, прямиком на лицо, перечеркнутое шрамом.

Борис замотал головой, зацарапал руками, пытаясь содрать с себя летучую мышь, но та держалась мертво и только утробно, мстительно верещала.

– Быстрее. – Александра схватила Константина за руку, и они побежали. Погоня, визжа, бросилась следом.

Лист проседал под сапогами, они то и дело загребали густую мутную воду. Александра неслась не разбирая дороги, оскальзываясь и оступаясь. Пот струился по спине, волосы прилипли ко лбу, рана в груди вспухла и налилась кровью.

Перед глазами мельтешило зеленым. Казалось, болото бесконечно, но нет, и ему нашелся край. Подошвы уперлись в рыхлую кочковатую почву, по коленям забили хлысты осоки, бежать стало легче. Издалека послышалось знакомое ржание – и Александра послушалась дружеского зова.

Увидев их, Михайло Саввич отчаянно заревел и бросился навстречу Маше. Но на выражения радости времени не оставалось, сзади подвывали так близко, что казалось, сейчас запрыгнут на плечи. Первыми их нагнали болотницы, а следом, глухо рыча, потянулись топляки. Их и в самом деле было столько, что не справиться и батальоном.

Но чем страшнее смотрелась армия Бориса, тем увереннее прозвучал над ней голос Константина:

– Мертвый огонь!

Стоило приказу прокатиться по болоту, как Делир поднялся на дыбы. Глаза его вспыхнули углями, ноздри раздулись. Сизое могильное пламя вырвалось и хлынуло потоком, цепляясь языками за стебли осоки, рогоз, зеленые мундиры топляков и бальные платья болотниц. Обрадовавшись легкой пище, оно весело затрещало, а там и вовсе взметнулось стеной, вставая на пути погони.