Война иными средствами

Это открытое признание готовности прибегнуть к экономическим санкциям помогает объяснить явление, которое Джеймс Рейли, эксперт по Китаю из Сиднейского университета, называет «колоссальным идеологическим барьером»: китайцы «проторили путь для более явного использования санкций в будущем»[413]. Прогностические сценарии предусматривают санкции на экспорт, импорт, финансы и инвестиции; если имеющиеся прецеденты будут использованы, возможно также намеренное замедление или прекращение бизнеса[414]. Китай может резко сократить взаимодействие с экономикой Тайваня, породив асимметричную уязвимость, которая поразит Тайвань гораздо сильнее, чем сам Китай[415].

Тайбэй уже давно в курсе геоэкономического давления, которое Пекин оказывает на остров; на самом деле, некоторые нагляднейшие «напоминания» об этом случились без необходимости для Китая признавать факт давления публично. В 1995 году, когда президент Ли Данхуэй в своей речи охарактеризовал фактическое отношение КНР к Тайваню, Пекин ответил угрозами и провел военные учения и ракетные испытания у берегов Тайваня[416]. Этот эпизод, впоследствии получивший наименование Третьего тайваньского кризиса, привел к падению тайваньского биржевого индекса TAIEX приблизительно на 30 процентов. Масштаб падения немедленно породил спекуляции о возможном прямом вмешательстве Китая; Пекин решительно опроверг какую-либо причастность к этому событию, но признал напряженность в политических отношениях[417]. Тайваню снова напомнили об экономических последствиях политического конфликта с Пекином, когда позднее в президентство Ли комментарии относительно «межгосударственных отношений особого рода» с Китаем вызвали падение индекса TAIEX на 13,25 % всего за неделю[418]. Невозможно установить, определялось ли данное падение чисто рыночными причинами. Так или иначе, Тайвань получил важный урок после заявления Ли о независимости острова: политический разрыв чреват экономическими последствиями.

Но фактически история нарастающего применения Китаем геоэкономических методов в прямом противостоянии с Тайванем начинается с 2000 года, когда тогдашний президент Тайваня Чэнь Шуйбянь снял сохранявшийся пятьдесят лет запрет на прямую торговлю и инвестиции из материкового Китая. Тайбэй вполне осознавал геополитические риски открытия своей экономики (в отчетах о заседании правительства немало опасений относительно того, что Пекин будет «использовать экономические отношения, добиваясь политических уступок»[419]), но внутренние вызовы Тайваня – рекордная безработица, одряхлевшая экономика и грядущие муниципальные и президентские выборы – оставляли президенту Чэню мало простора для действий[420].

Вот так Тайвань совершил исторический переход от доказавшего свою эффективность принципа «не торопиться и проявлять терпение» к принципу «агрессивного открытия и эффективного управления», отказавшись от давно установленного 50-миллионного порога индивидуальных инвестиций в Китай и позволив офшорным подразделениям тайваньских банков переводить средства в Китай и из Китая[421]. При президенте Ма Инцзю, который сменил президента Чэня в 2008 году, стороны закрепили эти первоначальные успехи рядом специализированных соглашений, которые способствовали развитию экономических связей. Официальное восстановление «трех прямых линий» – почтового, торгового и транспортного сообщения через пролив – в 2008 году устранило необходимость пользоваться услугами городов-посредников и существенно сократило временные издержки в сферах торговли и туризма[422]. В июне 2010 года было подписано рамочное соглашение об экономическом сотрудничестве (СЭС) с целью создания «механизма содействия экономическим взаимоотношениям». Это соглашение продемонстрировало отказ от жесткой позиции на переговорах, какую прежде занимал Китай, и подчеркивало заинтересованность в развитии тайваньского «зеленого юга», традиционного оплота антикитайских настроений[423]. СЭС гарантировало сокращение льготных пошлин и защиту двусторонних инвестиций, а также постепенную ликвидацию практически всех торговых ограничений и открытие рынков обеих сторон друг для друга «беспрецедентным образом»[424]. На сегодняшний день Тайвань открыл более 400 секторов своей экономики для китайских инвестиций, включая производство, сферу услуг, строительство и финансы[425].