Война иными средствами

Как выяснилось, у инвесторов были веские причины нервничать, поскольку пекинские чиновники впоследствии объявили (дважды), что Китай больше не намерен принимать инвестиции от бизнесменов, поддерживающих независимость Тайваня[435]. Пекин также, как сообщалось, затянул выдачу виз ряду тайваньцев, желавших побывать на материке, и бойкотировал выставку «Компьютекс» в Тайбэе в 2004 году[436]. Другие действия КНР были направлены против конкретных компаний, которые считались связанными с Демократической прогрессивной партией Тайваня. Так, акции компании по производству пластмасс «Чи Мэй» за одну ночь упали в стоимости на 5 %, а ее планы открыть завод в материковом Китае пришлось отложить на неопределенный срок[437]. Официальные лица в Пекине демонстрировали нетипичную для себя откровенность и поясняли, что «Пекин активно поддерживает тайваньские инвестиции, несмотря на затяжную политическую напряженность… Политика опирается на искреннее убеждение в том, что более тесные экономические связи выгодны обеим сторонам и помогут ускорить неизбежное воссоединение материкового Китая и Тайваня… Однако небольшое число тайваньских инвесторов злоупотребляет этой политикой… Они финансируют людей, выступающих за независимость, а прибыль получают на материке»[438]. Чжан Минцинь, бывший пресс-секретарь департамента по делам Тайваня в правительстве КНР, отмечал, что Пекин «не одобряет поведения тех, кто зарабатывает деньги на материке и возвращается на Тайвань поддерживать независимость»[439].

Когда президента Чэня переизбрали в 2004 году, Пекин взял курс, который стал известен как «плодотворные инициативы 2004–2005 годов», стремясь «соблазнить фермеров из сельских районов Южного Тайваня экономическими морковками: предложил тем, кому это могло быть интересно, доступ на китайский рынок»[440]. Был разрешен ввоз восемнадцати видов тайваньских фруктов (прежде разрешалось ввозить всего пять), и пообещали отменить пошлины на экспорт фруктов, а также обеспечить ускоренное таможенное оформление, проверки и карантин[441].

Когда кандидат от партии Гоминьдан Ма Инцзю был избран президентом Тайваня в 2008 году, индекс TAIEX устремился вверх; это был очевидный намек на то, что одобрение Пекина по-прежнему много значит для инвесторов[442]. Если ранее геоэкономические инструменты применялись «в наказание» за стремление острова к независимости, то теперь Пекин решил «вознаградить» Тайбэй за выбор правильного кандидата. «Тайшань» (тайваньское бизнес-сообщество, которое считает экономическую взаимозависимость катализатором общего представления о единой национальной идентичности и которое – возможно, не случайно – заключало крупные сделки и вкладывало средства в континентальный Китай), и до того ценимый на материке, получил еще больше преференций[443]. С точки зрения Пекина, чем крепче взаимозависимость, тем ниже вероятность обретения Тайванем полноценной самостоятельности.

Президент Ма проявил себя надежным сторонником усилий Пекина по укреплению экономической взаимозависимости. Двустороннее валютное соглашение, заключенное в августе 2012 года, позволило Китаю использовать денежно-кредитную политику как средство дополнительного воздействия на поведение Тайваня на международной арене[444]. Четыре китайских государственных банка в конце 2013 года выпустили номинированные в юанях облигации «Формоза», этот шаг обеспечил дальнейшую капитализацию тайваньского рынка облигаций и создал прецедент для других банков материкового Китая. Общей стоимостью 4 миллиарда юаней, этот первый выпуск облигаций предоставил материковому Китаю расширенный доступ к офшорным фондам по мере распространения облигаций «Формоза»[445].

Усилия Китая – упомянутые бонды «Формоза» и валютное соглашение, которое снизило курсовые риски обеих стран в торговой и финансовой сферах – вполне могли быть чисто экономическими по мотивам, насколько это вообще возможно для КНР, когда речь заходит о Тайване[446]. Но с точки зрения Тайваня, все выглядело так: даже если причины сугубо экономические, в сотрудничестве с Китаем имеют значение непредвиденные случайности. «Тайвань накопил сотни миллиардов юаней, особенно теперь, когда рядовые граждане включают юани в свои активы, и потому любое мало-мальски значимое колебание курса юаня способно подорвать финансовую стабильность Тайваня, – объясняет Кеннет Лин, экономист из Национального университета Тайваня. – Если же обменный курс юаня контролируется правительством, а не определяется свободным рынком, Пекин может применять его как оружие»[447].