Война иными средствами

В особенности Китай преуспел в строительстве двух нефте– и газопроводов, пересекающих территорию Мьянмы. Владеет и управляет ими китайская Национальная нефтегазовая корпорация; эти трубопроводы тянутся более чем на 2500 километров, были введены в эксплуатацию в 2013 году и на полной мощности должны перекачивать ежегодно 12 миллиардов кубических метров природного газа на юго-запад Китая (на китайской территории трубы идут от Юньнани на северо-запад и в восточные провинции)[582]. Дополнительный трубопровод стоимостью 2 миллиарда долларов начал функционировать в 2014 году, снабжая Китай нефтью с Ближнего Востока и из стран Африки. Ожидается, что трубопровод будет перекачивать до 200 000 баррелей нефти в сутки; 40 000 баррелей будут доставаться Мьянме, наряду с ежегодной выплатой 7 миллионов долларов за транзит. Таковы преимущества статуса транзитной страны[583].

Но при этом бирманские нефте– и газопроводы могут служить иллюстрацией того, что ожидания далеко не всегда соответствуют реальности. Китайская компания «Майнинг Ваньбао», дочернее предприятие производителя оружия «Норт индастриз корпорейшн», в 2013 году согласилась вложить чуть менее 1 миллиарда долларов в развитие медного рудника в Латпадаунге[584]. Сделка вызвала ожесточенные протесты местного населения, что побудило возобновить переговоры по контракту. Новое соглашение отдает 51 процент прибыли правительству Мьянмы, 19 процентов – Союзу экономических предприятий Мьянмы (контролируется бирманскими военными) и лишь 30 процентов – «Майнинг Ваньбао»[585]. А в августе 2014 года бирманские чиновники фактически сорвали реализацию меморандума о взаимопонимании, который предусматривал прокладку высокоскоростной железнодорожной магистрали по территории страны.

Эта пострадавшая железнодорожная магистраль оказалась вторым крупным китайским проектом, «замороженным» Мьянмой после прихода к власти гражданского правительства в 2011 году. Строительство (на китайские деньги) очередной плотины ГЭС на реке Иравади было приостановлено после протестов местных жителей и вследствие постоянных столкновений между военными и армией независимости Качина[586]. Местные были уверены в том, что по завершении строительства плотины Китай будет производить до 90 процентов всей электроэнергии, необходимой Мьянме[587]. «О Китае какое-то время лучше было вообще не упоминать», – комментирует бирманский историк Тан Мьин-у[588]. Вьетнамские официальные лица замечали, что «очевидно, хотя и не бросается в глаза, что Мьянма пытается уменьшить влияние Китая, как экономическое, так и политическое»[589].

Не скрывая опасений относительно сохранения зависимости от Пекина, новые лидеры Мьянмы, тем не менее, отдают себе отчет в том, что могли запоздать со своими действиями, учитывая, в какой степени жизнеспособность Мьянмы сегодня зависит от торговли, помощи и инвестиций Китая. Разумеется, Бирма не может позволить себе действовать таким образом, чтобы вызвать недовольство, раздражение или гнев Пекина в вопросах регионального урегулирования, наподобие споров о Южно-Китайском море[590]. На декабрь 2013 года торговый оборот Китая с ранее изолированной страной существенно вырос: импорт Мьянмы составлял 8,08 миллиарда долларов, а экспорт достиг 2,55 миллиарда долларов – сравним с 1,2 миллиарда и 1 миллиардом долларов соответственно в 2004 году[591]. Даже на фоне введенных США и международным сообществом санкций против Мьянмы в 1990-е годы (после военного переворота и отмены результатов выборов) Китай сдерживал давление Запада, сохранял экономические связи с Мьянмой и критиковал Вашингтон и союзников США за вмешательство во внутренние дела суверенного государства[592]. Как бы давая понять, что китайские лидеры не сомневаются в конечной готовности Бирмы разрешить строительство высокоскоростной железнодорожной магистрали, Пекин продолжает пробивку туннеля длиной восемнадцать миль в горах Гаолигон, вдоль границы Китая с Мьянмой. Этот туннель, как предполагается, будет «точкой входа» в провинцию Юньнань[593].