Война Катрин

На этот раз мы договорились, что встретимся в конце дня. Печать требует времени, а мне к тому же хотелось еще хоть немного пройтись по городу. Одной, без сопровождения. О прогулке я месье Марселю не сказала, не хотела его тревожить, но сама с нетерпением ждала редкой минуты свободы и надеялась ею воспользоваться. Все утро я работала в темной комнате. Картинки, которые возникали одна за другой в проявителе, вернули меня к необыкновенному дню, который мы прожили вместе. Я старалась, чтобы получились хорошие фотографии. В альбоме было несколько свадебных снимков, но ни одной фотографии Луи и Маризы, так что съемка была важным событием для родителей. Они ждали фотографий с детской радостью, какой я и предположить в них не могла. Поэтому мне и было важно не обмануть их ожиданий. Наконец-то я сделаю для них что-то хорошее. Я не забыла советов профессионального фотографа, который работал у нас в Севре. Он тогда обратил мое внимание на контрастность, сказал, что у меня получаются слишком резкие снимки, надо мягче. В этот раз я очень старалась. Специально сосредоточилась и, надеюсь, правильно поставила выдержку.

Как всегда в лаборатории, я забыла о времени. Оно принадлежит фотографиям, а само по себе не существует. Когда я наконец вышла, развесив фотографии сушиться на бельевой веревке, было уже около двух часов дня. У меня в сумке лежал хлеб с сыром, я почувствовала, что страшно проголодалась, и с жадностью принялась за обед. Фотографии просохнут к вечеру, покоробятся, но не беда – дома, на ферме, придавлю их каким-нибудь прессом, они выровняются. И тогда – пожалуйста! – можно вставить в альбом, можно наклеить в тетрадь.

Надо же, оказалось, что хозяйка ателье дожидалась, когда я закончу работу. Ей нужно сходить за покупками, а закрыть ателье она не решалась: должны привезти химикаты и бумагу, она боится пропустить поставщика. Я-то хотела сама хоть немного пройтись по городу, но не могла же я отказать человеку, который пустил меня хозяйничать в свою лабораторию!

И вот я оказалась за прилавком в ожидании возможных клиентов, а главное, поставщика. Нашла позапрошлогодний журнал по фотографии и стала его листать. Интересный журнал, я нашла там фотографии Энсела Адамса[25], американского фотографа, который специализировался на пейзажах своей страны. С каким удовольствием мы рассматривали бы эти виды вместе с Этьеном! Обязательно запомню имя художника, и, когда мы встретимся, обсудим его работы. Я погрузилась в созерцание вида Хаф-Доума[26]. Фотограф написал, что сначала представил себе снимок и только потом его сделал. Его слова меня заинтриговали.

Когда звякнул колокольчик и открылась дверь, я едва подняла голову, собираясь продолжить чтение. Взгляд скользнул по вошедшему, и я замерла. Немец. Солдат. Молодой. Лет двадцати, не больше. Я вернулась к действительности, а он уже стоял у прилавка.

На ломаном французском он спросил, есть ли у нас кассеты для фотоаппарата, и достал из кармана длинного плаща «кодак ретина» 24 × 36. Он положил его на прилавок, рядом с моим «роллеем». А «роллей» взял в руки, удивляясь, что увидел такой фотоаппарат в маленьком магазинчике в глухом углу Франции. Первой моей реакцией был гнев: какое право имеет бош[27] трогать мое сокровище?! Тсс, не будь идиоткой! Сейчас не до обид – ты в опасности. Перед тобой не Пингвин, а немец, один из тех, кто отправляет евреев неведомо куда. Не время привлекать к себе внимание. Удостоверение личности у меня в сумке, но я не забывала, что оно фальшивое. Улыбка, да, нужно улыбнуться молодому человеку, улыбка отвлекает от подозрений. Я натягиваю улыбку и объясняю в нескольких словах, что я, собственно, тут не работаю, поэтому ничего не могу ответить. Предлагаю ему прийти попозже, но он меня не слушает. Он слишком заинтересован фотоаппаратом, который видел только на магазинных полках. Меня раздражает, что он вертит во все стороны мой «роллей». Что ж, раз так, я хватаю его «кодак» и погружаюсь в изучение фотоаппарата-малыша.

Немец хочет знать, имела ли я дело с кассетами для «кодака». Я не уверена, что правильно его поняла. Он пускается в длинные объяснения, и в конце концов я начинаю догадываться, что на свете существует очень интересная вещь – готовые кассеты с пленкой, которые можно вставлять в фотоаппарат. В Севре мы сами наматывали 35-миллиметровую пленку на кассеты, покупая ее тридцатиметровыми бобинами. Это была одна из первых операций, которую я освоила: заправляешь пленку в зарядник, потом перематываешь в темноте на кассеты, а кассеты вставляешь в фотоаппарат. Но немец утверждал, что прямо в магазинах можно покупать кассеты на 24 и 36 кадров, не обязательно их наматывать самому. Неужели? Да это же настоящая революция! Кто бы мог подумать? Готовую к использованию кассету можно купить в магазине! Молоденький немец улыбнулся моему удивлению. А я выразила сомнение, что он найдет тут у нас кассеты для «кодака».

– Это же немецкий товар, а…