Война короля Карла I. Великий мятеж: переход от монархии к республике. 1641–1647

В этой унылой атмосфере возникли первые споры между парламентариями и шотландскими представителями. Последние были потрясены, обнаружив, что их английские союзники предлагают приостановить все дела на день Рождества. Лидеры парламента, стремившиеся сохранить с ними хорошие отношения, сразу пошли на попятный и заявили, что к Рождеству следует относиться по примеру пресвитерианцев, то есть считать его обычным рабочим днем. Но англиканские богословы из Вестминстерской ассамблеи – причем некоторые из них уже подготовили свои рождественские службы – не дали себя запугать. Они очень опечалили своих шотландских коллег тем, что закрыли сессию и отправились проповедовать своим прихожанам в Лондоне и его окрестностях, словно никакой праведной кальвинистской реформации не было.

В январе 1644 г. ковенантеров еще более глубоко взволновали действия нескольких священников-индепендентов. Под руководством Томаса Гудвина и Филипа Ная они опубликовали и представили парламенту труд под названием Apologetical Narration («Апологетическое повествование»), в котором вежливо осуждали крайности некоторых наиболее оголтелых сектантов, но утверждали, что их конгрегационалистская церковь ближе к практике ранних христиан и больше соответствуют изменчивости времен, чем пресвитерианская приходская система. В Вестминстерской ассамблее индепенденты составляли меньшинство, но их движение было хорошо приспособлено, чтобы доносить до парламента и общества свою точку зрения без риска возникновения дебатов и голосования в самой ассамблее, где их переспорили бы и задавили численно.

К несчастью для них, публикация этого обращения совпала с разоблачением королевских махинаций, имевших цель объединить индепендентов с роялистами из Сити для свержения парламента. Заговор предали изнутри в самый критический момент. Оливер Сент-Джон осудил его как «мятежные иезуитские действия и планы, скрывавшиеся под лицемерной видимостью достижения мира… чтобы подчинить и парламент, и город замыслам врага… с намерением разрушить и обнулить существующий парламент и вовлечь нас в мирный договор без участия и согласия с нашими братьями из Шотландии». Говоря более простыми словами, этот роялистский заговор следовал тому же плану, что и более ранняя попытка Уоллера. Требования мира в Лондоне должны были совпасть с созданием парламента в Оксфорде, заключением договоренности с индепендентами и наступлением Руперта через Эйлсбери на Лондон.

Этот заговор, обычно называемый заговором Брука, – хотя маловероятно, чтобы сэр Бейзил Брук был его организатором, – закончился арестом главных преступников и самым заметным последствием имел подозрения, которые бросал на индепендентов. Лишь очень немногие из них лично принимали в нем участие, хотя король по совету Огла предлагал Филипу Наю должность королевского капеллана, а сам Огл искал подходы к Томасу Гудвину. Таким образом, неудивительно, что, когда эти двое представили парламенту свое Apologetical Narration, ковенантеры сочли их действия частью «очень коварного заговора» сэра Бейзила Брука с целью закончить войну, добившись взаимопонимания между «прелатистами» и индепендентами.

Вейну и Сент-Джону пришлось немало потрудиться, чтобы отмести от себя подозрения и сохранить дружбу шотландских представителей. В то же время лорд-мэр сэр Джон Волластон стремился снять подозрения относительно собственного поведения, дав банкет – строгий, но исполненный достоинства – для парламентариев и шотландских представителей, к которому в качестве подходящего развлечения для своих гостей добавил костер в Чипсайде, где сжег идолопоклоннические картины, книги и распятия. Лондонцы снова согнулись под дорогостоящим бременем войны. Стивен Маршалл пытался воодушевить обобранных горожан на дальнейшие усилия, похвалив их за то, что уже было сделано: «Господь дал тебе великое богатство и имущество; не жалей, что вложил это в Его дело, хотя на него уходит фунт за фунтом, тысяча за тысячей и полк за полком».

К тому времени шотландская армия «Торжественной лиги и Ковенанта» приготовилась выступить. Командующим был старый лорд Ливен. Его кавалерией командовал Дэвид Лесли, еще один военный, прошедший подготовку на шведской службе. Артиллерия – 60 орудий – была под началом Александера Гамильтона, которого обычно называли «дорогой Сэнди». Он прославился тем, что ассистировал великому Густавусу в его экспериментах с легкой артиллерией. Священник и светский старейшина от каждого полка составляли совет по поддержанию духовного благополучия войск и  уходу за больными. Браниться, грабить и держать шлюх запрещалось, так же как непочтительно или дерзко отзываться о короле (поскольку эти войска были не мятежниками, а верными подданными его величества, действующими во имя его же блага). Всей армии в целом предписывалось «жить вместе, как друзья и братья, воздерживаться от непристойных слов, бесчестья, презрения и упреков, лжи и любых провокаций словом и жестом». Благородство устремлений и единство целей в войсках ковенантеров вызывало невольное восхищение.