Война Кортни

Повреждения были обширными по всему городу, и когда она увидела руины железнодорожного виадука, Шафран вспомнила газетные сообщения, которые она читала всего пару недель назад. Именно здесь была сброшена самая мощная бомба, когда-либо созданная человеком: сейсмическая бомба “Большого Шлема”, иначе известная как “Десятитонная Тесс".”

- Устроил адский бардак, не так ли?- сказал Данниган, окидывая взглядом развалины, в которые превратился виадук.

- Какая потеря времени . . .- Шафран задумалась. - Подумайте о том, сколько времени, мыслей и усилий было вложено в разработку этой бомбы, чтобы она могла сеять разрушения.”

“С того места, где я стою, это не пустая трата времени, мэм, - ответил Данниган. “Нет, если это сделает эту кровавую войну на один день короче или спасет жизнь одному из наших парней.”

Они ехали через холмы Тевтобургского леса, мимо Дортмунда, а затем на юг, к Франкфурту. Теперь они находились в американском секторе, и внезапно все стало выглядеть по-другому. У американцев всего было больше, чем у англичан. Их грузовики были больше, люди внутри них казались лучше накормленными, лучше одетыми и лучше экипированными.

- Да, и платят в пять раз больше, - резко заметил Данниган. - Помните, мы сражались бок о бок с янки в Тунисе, и у них все было хорошо. Неплохие ребята, как только познакомишься с ними поближе.”

Всякий раз, когда джип оказывался в пробке американского транспорта, Шафран оказывалась объектом пристального внимания солдат. Звук их голосов, открытая, беззастенчивая манера представляться, в отличие от неловкости и сдержанности англичан, заставили ее вспомнить о Дэнни. Но их хорошее настроение было настолько заразительным, что трудно было долго оставаться мрачным, и она решила относиться к нему как к легкому облегчению от того, что, как она боялась, могло оказаться неприятной миссией. Не мешало и то, что проходящие мимо американцы постоянно снабжали их сигаретами, бутылками Кока-Колы и шоколадными батончиками.

“Я заработаю целое состояние, когда вернусь в полк, - сказал Данниган, укладывая добычу на заднее сиденье джипа.

Настроение изменилось, когда они миновали длинные колонны немцев, что было почти таким же обычным зрелищем, как наступающие американцы. Некоторые группы все еще маршировали в порядке, как будто решив сохранить свое достоинство как бойцов, даже после позорного акта капитуляции. Другие представляли собой бесформенные толпы людей, которых вели американские военные полицейские.

Шафран была поражена тем, как много пленных немцев были маленькими мальчиками, чьи лица выражали недоумение и шок, вызванные мрачным несоответствием между обещаниями славы, которыми их вдохновляли хозяева, и ужасающей реальностью войны и поражения. Рядом с ними шли люди, достаточно старые, чтобы быть ветеранами Первой мировой войны, для которых капитуляция 1918 года повторялась в еще более сокрушительных обстоятельствах. Большинство солдат выглядели вполне здоровыми, хотя она заметила множество забинтованных голов, руки в перевязях и людей, качающихся на костылях, в то время как другие несли своих более серьезно раненых товарищей на носилках, по одному человеку на каждом углу.

Большинство все еще были в фуражках с козырьками, у некоторых на ногах болтались шинели, другие шли, скрестив руки на груди, чтобы согреться. Погода оставалась холодной, и местами на земле лежал свежий снег.

Мысли Шафран обратились к Герхарду. Неужели он шел по Германии в такой колонне, как эта? Неужели его ждет заключение в лагере глубоко в России, и он никогда не вернется? Возможно, он был мертв.

Был ли он жив или нет, она чувствовала, что смиряется с тем, что никогда больше не увидит его, и, возможно, это было к лучшему. Какой мужчина мог вынести такое оскорбление и унижение в глазах любимой женщины?

Ближе к вечеру они приехали во Франкфурт. Или, скорее, они пришли в пустошь, которая когда-то была городом под названием Франкфурт, но теперь превратилась в пустыню пепла и щебня.

Шафран уже привыкла к повреждениям от бомб. Но даже в Лондоне город был функционирующим, живым существом, где люди могли жить, работать и осуществлять нормальную деятельность современной жизни. Свет включался, когда вы нажимали на выключатель. Вода бежала, когда краны были повернуты. Но это было настолько полное запустение, что она не могла себе представить, как кто-то из темных фигур, идущих вдоль линий того, что когда-то было улицами, или копающихся в развалинах разрушенных зданий, ищущих, как она предположила, вещи или, возможно, людей, которых они там потеряли, - мог пережить Армагеддон, который пришел к ним.

За рулем сидел Данниган. - Может, это их научит, а?- сказал он. - Может быть, теперь они научатся давать войне передышку. И если это не поможет . . .- Он вздохнул и посмотрел на Шафран. - Дай мне сигарету, малышка. Думаю, она мне нужна . . .”