Война культур. Как сексуальная революция изменила западную цивилизацию

«Вы когда-нибудь встречали отца девятерых детей, который является активистом Демократической партии?» – как-то задал вопрос своим слушателям радиоведущий Деннис Прагер. В его голосе был оттенок сухой иронии. Слушатели засмеялись. Возможно, что не все поняли суть шутки. Это был просто абсурдный вопрос. Такой отец (думаю, с этим согласится каждый) найдет себе занятие поинтереснее. Эти люди похожи на моих дедушку и бабушку. Они иммигрировали в Канаду из Нидерландов практически без гроша в кармане в 1953 году и начали работать на земле. На своей ферме, которую они построили по́том, кровью, трудом и слезами, они воспитали одиннадцать детей. Дедушка с бабушкой были настолько заняты стремлением добыть хлеб насущный и воспитанием детей, что и не думали тратить время на вопли феминисток или других подобных активистов.

Вот суть проблемы, по которой движению в защиту жизни и семьи так сложно привлекать в свои ряды людей с консервативными взглядами: слово «активист» для таких людей является фундаментально чуждым. И на самом деле, термин «консервативный активист» имеет противоречивый смысл. Рядовые люди традиций, консервативные люди не хотят изменять мир. Они хотят просто жить в нем и желают, чтобы их оставили в покое.

Суть вопроса кроется в понимании слова «консервативность». По смыслу оно явно отличается от слова «либеральный», которое подразумевает «либерализацию» – действие. Таким образом, многие недоверчивые прихожане церквей считают, что даже слово «активист» несет в себе привкус либерализма. Амброз Бирс в ярких красках преподнес контраст между двумя данными темпераментами, описав консерватора следующим образом: «Это государственный деятель, который влюблен в существующее зло, в отличие от либерала, который желает заменить его другим злом».

Эта формулировка подводит нас к нынешнему неприятному осознанию того факта, что с точки зрения войны культур традиционалистам и консерваторам было нанесено поражение. По большей части мы даже не участвовали в этой войне. Мы занимались воспитанием детей, строили фермы, создавали бизнесы и посещали церковные богослужения, в то время как мирские и бездуховные революционеры брали под свой контроль индустрию развлечений, СМИ, образовательное сообщество и в конечном итоге государственную систему образования, которая сейчас им верно служит в качестве орудия насаждения светских «ценностей». От молитвы отказались, а однополые браки приняли. В последнее время многие консерваторы среднего возраста, читая новости, в ужасе восклицают: «Как мир мог так быстро измениться?»

Мир менялся не быстро. Как мы уже увидели, сексуальная революция длится почти шестьдесят лет. Однако только сейчас, в первый раз за все это время, люди начинают просыпаться. Они начинают осознавать, что нельзя и дальше игнорировать все, что происходит, потому что оно очень быстро начинает затрагивать и нас. Уже сейчас результаты воздействия индустрии развлечений и порнографии проявляются в молодежной среде. Церкви Северной Америки теряют молодежь, а государственная система образования продолжает усердно отрабатывать те задачи, для которых она была задумана: насаждать скептицизм, разрушать убеждения детей из христианских семей и отправлять их в вузы, где их окончательно доведут «до нужной кондиции». Вот почему огромное количество детей верующих родителей теряют веру во время обучения в вузах.

Правительство также не желает оставлять нас в покое. Я уже писал в Главе 2, что государство заявило о своем праве на перевоспитание детей, согласно ценностям своей светской, нехристианской системы, и что государство готово сражаться с родителями за осуществление этого права. В некоторых европейских странах у верующих родителей забирают детей, потому что государство считает, что родители могут «навредить» своим детям. А некоторые ученые уже говорят о том, что однажды христианские убеждения будут «лечить» как некую нездоровую патологию. Консерваторы хотят, чтобы их оставили в покое и дали возможность воспитывать детей. К несчастью, нам этого не позволят сделать.

В последнее время многие консерваторы среднего возраста, читая новости, в ужасе восклицают: «Как мир мог так быстро измениться?»

Ситуация изменилась не в нашу пользу. Сейчас уже светская идеология правит бал. Она успешно проникла во все главные институты и пустила там корни. Противники христианства установили новые ценности, а нам, традиционалистам и консерваторам, уже нечего сберегать. Мы поступаем даже не как Невилл Чемберлен, который пытался умиротворять агрессора и понемногу сдавал территории. Мы сейчас, как в известной истории, похожи на лягушку в кастрюле с водой на плите. Нам нужно решить, как реагировать на стремления отобрать у нас свободу жить согласно христианскому мировоззрению в обществе, которое все больше и больше проявляет к нам презрительное отношение.