Война мёртвых

Он вспомнил силуэт улетавшего беса, и четыре брыкающихся руки, и три сокращающихся ноги, передающих всем внизу свои пламенные приветы. Позвольте, ног должно быть две. В противном случае, за что же он держал извивающегося гиганта правосудия? Впрочем, без разницы — на сковороде или в котле быстро отойдут от воинственного настроения.

Лед под ногами у людей и душ викингов был совершенно плоским без всяких наслоений и торосов, как на катке. По нему можно было скользить, было бы только на чем. Тойво подумал об их баталии, чуть не назвав вслух «ледовой битвой», но вовремя прикусил язык. Неважно, что вспомнилось ему давняя битва рыцарей короля Артура против саксов, а не воспетая идеологами лживая «Чудская повесть», но не хотелось резать слух Илейки неуместным сравнением. Ливу тягостны воспоминания о «ледовом побоище», где предательским образом были уничтожены и спущены под лед все его друзья, ливонские рыцари[80].

Черные пошли на очередной приступ тогда, когда людям и викингам удалось хоть как-то восстановить дыхание и заново выстроиться боевым «ромбом».

Они, как тараканы, — процедил сквозь зубы Мортен. — Сколько ни передави, из щелей еще больше вылезут.

Но теперь им было легче контролировать свой левый фланг, ожидать нападения каких-нибудь специфичных черных скалолазов, обрушившихся сверху, не стоило. Они могли задавить лишь своим количеством. А об этом ни у кого из четверки не было ни малейшего представления.

До упомянутой расщелины в ледяной скале было еще далеко. Может быть, километра два, но это расстояние теперь казалось совершенно непреодолимым. Черные кучковались малыми группами по шесть-семь душ. Когда нападала одна, прочие готовились. Теперь тактика у них изменилась, они больше не мешали друг другу, и это выглядело скорее всего так, будто враги решили измотать людей. Тем, в отличие от викингов, нужно было больше времени на восстановление.

А тут и душа Коли Валуева подоспела. Взамен двух больших черных пришел на схватку один очень большой черный. Так-то по правилам он пережевывал дерьмо в ближайшем бассейне, но пролетавший мимо Ропот с двумя большими душами в руках заставил бесов-надсмотрщиков и черпателей горючих брикетов по совместительству вспомнить, что у них тоже имеется такой гигант.

При помощи кнутов они выволокли Колю на берег и заставили танцевать джигу, щедро давая ритм ударами своих плетей по нежному телу дэпутата государственной Думы. Несмотря на то, что черная душа Коли сгнила в этой самой Думе, зачатки профессионального бокса в ней все-таки сохранились. Когда-то он даже провел свой самый великий боксерский поединок с Эвандером Холифилдом[81]. Величина позора этого боя заключался в том, что странные судьи отдали победу «мешку» Валуеву, в то время, как Холифилд отлично его обработал, будучи при этом на голову ниже и на полцентнера легче, да еще и старше на десяток лет.

Но это дела земные, дела никчемные. Теперь Коля, неожиданно воспрянув духом, покачал замысловатый маятник, увернувшись от кнутов, и дал деру. Бежал он не быстро и неуклюже, отчаянно топая своими безразмерными ботинками. Бесы могли его запросто перехватить, но с бывшего дэпутата так ненавязчиво отваливалось все дерьмо, налипшее на костюм, что зрелище было забавным. Да и куда ему деться-то с девятого круга?

А Коля пыхтел и бежал, распространяя зловоние, которое легко перебивало душный озон атмосферы. Он пробегал через группы встречных душ, расшвыривая их по сторонам, а особо нерасторопных лягал, как жеребец. Куда он стремился? Да никуда, наверно — лишь бы подальше от бассейна с навозом. Рано или поздно бесы должны будут, конечно, его изловить, потом помариновать в Геенне, а потом обратно — на производство, фекальные массы пережевывать вместе с прочими великими государственными деятелями.

Чесал Коля по своей спирали времени, даже утомился, несмотря на земное спортивное прошлое, да и у замерзшего озера очутился, что никак его не удивило. Щупальце, невидимое человеческому глазу, крепко держало его за лысую бугристую голову.

Костюм на нем обсох, все дерьмо отвалилось, только запах неприятный остался. Перешел дэпутат на шаг, встречные души, черные, как на подбор, деликатно расступаются, зажав пальцами носы. Так до своего врага и дошел.

Люди оценили пробиравшегося к ним гиганта по достоинству.

213 сантиметров ростом, — сказал Тойво.

151 килограмм веса, — сказал Илейка.

Черная душа, — сказал Мортен. — Чернее некуда.

Смердит, подлец, — сказал Охвен.

Ы, — сказал Коля. Вообще-то, по жизни он был не дурак языком потрепать, но будучи зачастую с полным ртом всякого навоза отвык поневоле.

Мочи их в сортире, — сказали прочие черные.

Валуев набычился и для пущей важности покачал головой из стороны в сторону, словно бы разминаясь. Выглядел он, как обычно, очень грозно.

Илейка остановил за плечо напрягшегося, было, Антикайнена и пошел навстречу великану. Он не боялся противника, как, впрочем, не боялись ни Тойво, ни Охвен, ни Мортен. Страхи, как говорится, вещь неуместная, от судьбы не убежать.