#война#мир#секс

Полная самого решительного настроя, я доехала на маршрутке до ущелья, прошлась вдоль реки и попала в царство паутины и омерзительной бабочки, превратившей одно из моих любимых мест на побережье в хичкоковский триллер. Казалось, загляни за очередную скалу, а там маньяк из «Молчания ягнят» поджаривает на костре подозрительную тушку.

Нет, страшно мне не было. В двадцать лет я покончила с просмотром фильмов ужасов, убедилась, что к жизнелюбию маньяки не приманиваются — сколько ни ходила по тёмным кустам, пустырям и закоулкам, ни один не обозначился. И теперь вряд ли найдёт повод. Может, маньяки, как коты, чувствуют от меня феромон под названием «если не дам с ноги, то нос откушу»?

Коты стопроцентно чувствуют, и не зря — я физически далеко не рохля, а уж сумасшедшинки у меня с лихвой. Тётиного сиамца я ещё подростком укусила в ответ за холку, когда обнаглел. Поражённый взгляд домашнего хищника до сих пор помню. С тех пор обкогтивший всех гостей до кровавых ран котище, заслышав мой голос в коридоре, терялся куда-нибудь так, что тётя находила его только после моего ухода. Часика через два, предварительно издав завлекательные звуки консервным ножом.

Да, бродить одной в Самшитовой роще мне не было страшно. Но мурашки по рукам пробегали, омерзение смешивалось с досадой, что не хватились раньше. Гнев на чиновников природоохраны, помноженный на пейзажи уничтоженных массивов, уничтожил бы всех коррупционеров и бюрократов в одно мгновение, как водородная бомба, если б имел удельный вес и был хоть сколько-нибудь материален. Кульминацией моего возрастающего бойцовского чувства был Красницкий, словно вишенка на торте негодования. Я то и дело стискивала кулаки и думала: «Попадись он мне…»

* * *

За несколько часов я обошла весь Малый круг и заглянула на один участок Большого, выбирая места для съёмок и оценивая размах катастрофы. Потом плюнула и запустила дрон в небо, потому что липкая, паутинная гадость была повсюду, особенно внизу. Там всё омертвело. А вот повыше ещё встречались живые растения. За них было жутко, хотелось уберечь их как угодно, хоть на ручки взять или создать защитный купол…

Сожалея о том, как мало у меня знаний о подобных мерах, я решила по крайней мере делать то, что умею, и не отвлекаться на прочее. Самым логичным выбором было снимать всё планомерно, чтобы потом уже сидя перед большим экраном отсортировать наиболее удачные кадры. Предварительно составить план, закадровую речь. Потом наложить музыку, сравнение со съёмками прошлых лет, которые тоже ещё нужно было где-то раздобыть. Работы было невпроворот, поэтому ни отдыхать, ни рассиживаться я себе не позволила.

Я спустилась пониже к выступу над водопадом, запустила квадрокоптер. К счастью, он был куда умнее меня, так что при правильных настройках можно было не опасаться, что позаимствованный агрегат рухнет в голубую заводь. Я посмотрела в дисплей, направляя дрон под уклоном вниз, потом вправо, прямо и чуть не выронила гаджет. На камне сидел Иван Красницкий. Собственной персоной.

У меня мгновенно пересохло во рту. Я ткнула на паузу, выглянула из-за дисплея неуверенно, словно ожидала, что это был причудливый обман зрения или побочный эффект концентрированных мыслей.

Но он и правда там сидел!

Я растерялась и зависла, как мой ручной дрон, глядя через камеру на Ивана вблизи крупным планом. Однако это был он и будто бы не он на самом деле, а его нормальный, совершенно очеловеченный брат-близнец. Просто молодой мужчина, просто в спортивной куртке, просто в джинсах. И его лицо… В нём не было и тени пафоса!

Удручённый, хмурый, как человек, получивший известие о том, что кто-то из близких умер. У меня дрогнуло сердце.

Потом гулко стукнуло опять, когда Иван увидел что-то у ног и озарился надеждой. Он наклонился, а потом выпрямился снова. Окинул взглядом окрестности, не замечая квадрокоптер, и уткнулся в собственные колени. Я поняла: так выглядит застывшая в лице боль человека, который не умеет плакать. И во мне что-то отозвалось…

Я даже забыла, что подглядываю, не подумала ни о том, как сюда попал Красницкий, ни о том, как мой вуайеризм выглядит со стороны, я вдруг осознала вопрос: «Неужели он переживает?»

И тут Иван посмотрел прямо в мои глаза, точнее в камеру. Я поспешно спрятала пульт управления и взглянула на него через водопад. А Иван — на меня. И мы будто попали в безвременье…

Глава 27

Мы прикасались друг ко другу взглядами. По коже пробегали мурашки. И появилось странное чувство, вызванное не ненавистью, не приязнью, неопределённое, больше всего похожее на узнавание. Хотя я и так знаю, кто он…

Но в почти мистической тишине и шелесте паутинистых коконов, на фоне доносящегося негромкого гула горной реки, плеска водопада, под пасмурным небом в облаках, вдруг показалось, что я узнала совсем другого человека — того, который «за»… За чем именно, в моей голове не сложилось, словно там не было правильного перевода чувств в слова. И тем сильнее захотелось увидеть Ивана поближе. Рассмотреть, точно ли? А, может, это только самообман, навеянный обстановкой? Иллюзия?