#война#мир#секс

Я поперхнулась угрызениями совести.

— Боже, ты слышал!

— Вы так увлечённо ругались. А я хотел спросить, ждать ли тебя.

— Прости, пожалуйста, — покраснела я. — Я не считаю тебя уродом…

— Давно? — усмехнулся он.

Кровь прилила к моим щекам ещё сильнее, в его глазах мелькнуло что-то типа «Я так и знал», но он с полной серьёзностью произнёс:

— А вдруг твоя Ольга была права, и для меня смысл жизни в том, чтобы алкоголь, наркотики и секс с разными женщинами был идеально сбалансирован?

Я расширила глаза и вдруг поняла по смешинкам за его зрачками, что он шутит. Прыснула в ответ:

— Ты ещё забыл растление малолетних, умерщвление котиков и деньги-деньги-деньги… И всех на фиг!

— О да, — рассмеялся Ванька, — хотя если есть столько денег, что можно послать кого угодно к хренам, почему бы не послать?

Глава 33

Если ты — миллиардер, на тебя все смотрят, как на модель с четвёртым размером буферов и длинными ногами, и ни у кого не возникает сомнений, что от тебя надо. Я привык не нравиться. Но услышанное в той ободранной кухне зацепило, застряло в горле, будто я костью от осетра поперхнулся. И только когда Рита рассмеялась в машине, подхватив мою шутку, всё развеялось. Звонкость её смеха, задор в синих глазах, и я снова ощутил себя семнадцатилетнем пацаном.

— Ты не против, если я всё-таки переоденусь без стриптиза на улице и брошу вещи в гостинице? — спросил я.

— Конечно, в гостинице наверняка и поесть можно? — ответила она.

— В Рэдиссоне аж пять ресторанов, два бара и один ночной клуб.

— Надо ещё у «Магнита» остановиться, «Доширака» купить.

— Зачем? — опешил я.

— Я такая голодная, вдруг еды не хватит? — хохотнула она.

— Зачем же «Доширак»?

— Для контраста. Думаю, никто и никогда не ел Доширак в пятизвёздочном отеле!

Я расхохотался. Чёрт, я себя ни с кем так давно не чувствовал! В груди рядом с ней становится широко и вольно, и всё кажется отчаянно ярким. Как её синие глаза. Так и катил бы, сидя в машине, с ветерком куда угодно.

Я взял её руку, перебрал пальцы задумчиво и сказал то, что давно вертелось на языке:

— Рита, извини за ток-шоу.

Она посмотрела на меня внимательно и кивнула.

— Тебе повезло, что я отходчивая. Попадись ты мне в тот день, случилось бы страшное. Самое меньшее — лопатой в лоб.

— Кто бы тогда решал проблему с рощей? — хмыкнул я.

— Да уж решили бы как-нибудь, — сказала она весело. — Ты же не считаешь себя единственным миллиардером нашей прекрасной родины?

— Ты меня поймала.

— Даже не собиралась.

Я снова погладил большим пальцем атласную кожу её кисти.

— Уверен, ты бы точно решила любую проблему, если б взялась.

Рита просияла в ответ. Затем вздохнула, помолчала немного и сказала:

— На самом деле я рада, что ты не урод. Было бы чертовски обидно… — Она кашлянула в кулак свободной руки. — Только что теперь делать со всеми моими интервью о твоей вероломности?

— И сколько ты их дала? — прищурился я.

— Не считала, но по меньшей мере, десятка два. Их растиражировали СМИ из регионов, и теперь общая упоминаемость нас с тобой в новостной сетке достигла двухсот. В субботу мы были в ТОПе новостей, сегодня тоже в первой десятке.

— Так я тебе ещё должен за пиар?

— Чёрный.

— Без разницы. Пиар, как и икра, может быть чёрным. От этого он только дороже.

Она расслабленно выдохнула.

— Обеда, плавно переходящего в ужин, мне хватит. Можно считать, что я работаю за еду. — И снова улыбка до ушей.

— Откуда это в тебе?

— Что?

— Умение радоваться.

Рита пожала плечами.

— Когда с детства постоянно живёшь в страхе, что твой самый родной человек умрёт в любую секунду, начинаешь ценить моменты.

— Кто? — опешил я.

— Мама.

— Мне очень жаль. Она… жива? — Я мягко сжал её руку, опасаясь, что сковырнул застарелую боль.

— К удивлению докторов, да.

— Я могу чем-то помочь?

Рита улыбнулась благодарно в ответ:

— Спасибо, но нет. Есть такие вещи, которые за деньги не купишь, например, красные кровяные тельца.

— У твоей мамы лейкоз? — нахмурился я.

— Да. Удивлена, что ты разбираешься в медицине.

— Моя мама… кхм… почти врач. Хочешь — не хочешь, а будешь знать, что такое эритроциты, гемоглобин, билирубин и прочее…

— Почему почти?

— По распределению после мединститута она стала патологоанатомом, всю жизнь проработала судмедэкспертом. Но меня лечила от простуд и детских болезней со всей остервенелостью, радуясь, что один хоть тепленький ей в руки попался. Удивляюсь, что выжил.

— Ого! Надеюсь, она не брала тебя маленького на работу.

— Рисовать в компании трупов? Нет, — усмехнулся я. — Но в кабинете рисовал, когда детский сад закрывали на карантин. Слушал милые разговоры коллег про расчленёнку.

— Боже…

— Да ничего страшного в трупах нет, — пожал я плечами, — лежат, воняют, никого не трогают. Люди бывают пострашнее.

Рита испуганно моргнула. Перегнул палку? Чёрт!

— Видишь ли, я считаю, что само тело — что-то типа биоробота: есть душа, шевелится, нет — всё, только биомасса. Как в фильме «Аватар».

— Интересный взгляд.

— Ладно, проехали, не будем об этом.